Теоретичні джерела та концептуальні витоки порівняльної політології.

Сравнение как метод политического исследования является таким же древним, как и изучение политики. В истории политических уче­ний до формирования современной политической науки (вторая по­ловина XIX в.) интерес к сравнительному методу заметен в трудах Аристотеля, Полибия, Цицерона, Фомы Аквинского, Макиавелли, Монтескье, Токвиля, Конта, Спенсера, Милля. На современную сравнительную политологию значительное влияние оказали идеи Дюркгейма и Вебера.

Аристотель, сравнивая различные формы государства, исполь­зовал дихотомную методологию разделения на роды и виды, прово­дил различие между необходимыми и случайными критериями клас­сификации, заложил основы морфологического вида сравнения. Аристотелевская традиция сравнительного анализа обнаруживается у Полибия, Цицерона, Фомы Аквинского. Никкола Макиавелли иссле­довал различные виды государств и форм правлений, подчиняя свое сравнение поиску адекватных условий проявления зависимостей между судьбой и доблестью государя. Шарль-Луи Монтескье прове­рял действие выведенных им законов в различных социально-куль­турных и природно-географических условиях, опираясь на дедуктив­ный метод. Импрессионистский характер сравнительной методологии Алексиса де Токвиля вызвал значительный интерес исследователей-компаративистов. Джон Стюарт Милль внес свой вклад в индуктив­ный метод сравнения наиболее похожих систем. Эмиль Дюркгейм считал, что сравнения заставляют ощутить нужду в эксперименте в социальных науках. Идеально-типическая методология Макса Вебера была направлена на поиск исторического своеобразия изучаемых яв­лений и процессов (Richter, 1969; Jones, 1994; Kalberg, 1994). Все эти методологические традиции по-разному воспроизводятся в совре­менных сравнительных исследованиях, подвергаясь естественной мо­дификации и развитию.

Этапы становлення ср.пол-ии (Сморгунов):

1. Становление сравнительной политологии как самостоятельной отрасли знания (вторая половина XIX в.); Складываются две основные традиции научной работы, так или иначе проявляю­щиеся затем на протяжении всей известной нам истории дисциплины.

Одна тяготеет к конструирова­нию моделей и к тому, чтобы направлять поиск данных при сравне­ниях. Она конструктивна и активна по своим методологическим ус­тановкам. Другая более ориентирована на наличные эмпирические данные и на их обобщение. Она описательна и по контрасту с первой реактивна.

Эдвард Фримен «Сравнительная политика» 1873, М.М.Ко­валевский «Историко-сравнительный метод в юриспруденции и при­емы изучения истории права» 1880, Фрэнсис Либе, Вудро Вильсон «Государство. Элементы исторической и практической политики» 1889, Джон Берджес «Поли­тическая наука и сравнительное конституционное право» 1891.

2. Накопления потенциала, «традиционная сравнительная по­литология» (первая половина XX века); наряду с американской системой правления, элементами права и по­литической теорией, что было официально зафиксировано Американ­ской ассоциацией политической науки в 1912 господствующим в сравнительной политологии остается «традиционный подход». Именно общая теория государственного управления имела непосредственное отношение к сравнительной политологии. На этом фоне практически незамеченным компаративистами оста­лись два великих открытия основного инструмента сравнения — иде­ального типа Эмилем Дторкгеймом и Максом Вебером.

Доминирование позитивистско-описательного подхода привело как к игнорированию методологической проблематики, так и к обострению внутренних противоречий данного подхода, к его упрощению. Это вылилось в преувеличение институ­ционально-юридического аспекта сравнений, нормативность «эмпири­ческих» сравнительных построений, подчеркивание «образцовости» той или иной страны, специфического института, доминирование однолинейного евро-центричного прогрессизма. Брайс «Современные демократии» 1921.

Труды в области сравнительной политологии, а чаще всего одной его отрасли — сравнительного правления фактически сводились к так называемым конфигуративным исследованиям, то есть к описа­нию основных политических инстщутов некоторых ведущих стран мира, а затем этот материал объединялся под общим названием.

Во-первых, у исследователей-компаративистов отсутствовал глубокий интерес к теории в силу недоверия к так называемой нормативной политической теории, т.е. политической философии. Господствовало простое наблюдение и простое эмпирическое обобщение. Во-вторых, считалось, что высокий уровень теоретической абстракции не дает возможности осуществить эмпирическую проверку, и наоборот, тео­ретические абстракции в принципе не наблюдаемы. Существующие политические институты и нормы легко описывались уже сформиро­ванным языком норм. В-третьих, существовало убеждение о пробле­матичности формирования науки о политике, подверженной колеба­ниям и сильному влиянию субъективного фактора.

Ситуация начала изменяться уже в 30-е годы.- Арнольда Тойнби «Постижение истории», Герман Файнер «Теория и практика современного правления» 1932 г, Морис Дюверже «Политические партии» 1951,Кеннет Уиер «Федеративное правление» 1945 и «Современные конституции» 1951.

Важным фактором, благоприятствующим сравнительным исследо­ваниям в США, стал мощный приток интеллектуальных сил из Ев­ропы накануне и во время Второй мировой войны. Отмечая значение научной иммиграции в США, Ханс Даальдер ссы­лается на имена Карла Дойча, Отто Кирхаймера, Пауля Лазарсфель-да, Ганса Моргентау, Франца Нойманна и Иозефа Шумпетера. В ходе форми­рования «целостной научной дисциплины» все отчетливей стало про­ясняться ее общетеоретическое значение для политологии в целом, для адекватного понимания не только отдельных аспектов политики, но и всего целостного политического феномена.