Психология

К. Левиным, свидетельствовали о том, что в П. начинают “возвращаться” некоторые важные понятия, намеченные еще в традиционной П.: психика, рефлексия, цель, сознание, личность. Однако “возвращение” это не было прямым повторением, не было буквальным; смысл понятий существенно менялся. Прежде всего потому, что в центре внимания оказывался человеческий субъект с его онтологическими позициями и связями, с его жизненной динамикой, а не познающий, переживающий, размышляющий субъект традиционной П. Психологическое исследование двигалось от описания или постулирования бытийной энергетики человека к выяснению тех внутренних и внешних детерминант (их связей), которые определяли направленность поведения, его характер, отдельные поступки. Эта линия достаточно четко проявляется в эволюции бихевиористской П.: она же может быть прослежена и в развитии психоанализа (см. “Психоанализ”).

3. Фрейд “разоблачил” сознание человека, показал таящиеся за ним бессознательные силы, развил идею жесткой детерминистической зависимости поведения индивида от течения глубинных психических процессов (Фрейд 3. Психопатология обыденной жизни. М1924). Уподобление сознания седоку, несущемуся на необъезженном скакуне, не только переоценивало традиционные представления о сознании, но и меняло сам подход П. к истолкованию активности человеческого индивида. Сведение сложностей человеческого поведения к несознаваемым, главным образом — сексуальным, мотивам снижало значение проблематики сознания, ставило под вопрос формы личного самоопределения человека в мире. Необходимость более объемного представления о человеке и его психике сознавали и сам 3. Фрейд, и его сторонники. Так, К. Юнг попытался дать социально-историческое истолкование бессознательным влечениям человека. В основе мотивации, по Юнгу, лежат “архетипы”, бессознательные структуры, проявляющиеся во взаимодействиях личности с людьми и предметами, префор-

==725

психология

мирующие ее поведение. Предполагалось, что “архетипы” укоренены в психике индивида, представляют собой генетический опыт рода, передаваемый из поколения в поколение (предметная форма трансляции человеческого опыта при этом не учитывалась). Юнг подчеркивал значение внутренней активности личности, неоднозначной зависимости ее от бессознательных импульсов и внешних воздействий: различные соотношения и конфликты психических структур разного порядка образуют специфический настрой детерминации поведения, не сводимый к какой-то одной переменной. Тем не менее, в схеме Юнга, как и в схеме Фрейда, не исчезает идея двойственности психического мира человека; если, по Фрейду, конфликтные ситуации обнажают грань между инстинктивно-бессознательным и социально-нормативным, то, по Юнгу, столкновение с объектом выявляет конфликт сознания и социально-бессознательных “архетипов” деятельности человека.

Психоанализ — в трактовках Фрейда и Юнга — содержал тенденцию к преодолению узкорационалистических и механистических представлений о психике человека, предлагал П. понимание человека не как носителя психики (сознания), а как существа, черпающего ресурсы активности из разных — явных и тайных — источников своего бытия. Однако “социальное бессознательное”, “либидоносная энергия” и др. подобные понятия, очерчивающие запредельную сознанию сферу человеческой психики, оказались недостаточными для развертывания концепции личности как динамической системы.

В этой ситуации П. столкнулась с рядом проблем, по сути выходящих за рамки ее возможностей. Наблюдать и описывать отдельные проявления человеческой психики или постулировать какие-то качества личности уже было недостаточно. Оформлялась потребность в достаточно цельном представлении о личностном бытии человека; причем цельность такого представления или понимания все более связывалась не с про

странственными, непосредственно наблюдаемыми формами человеческого бытия, а с процессом, интегрирующим во времени различные компоненты “внутренней” и “внешней” жизни человека в некоторое единство. Для реконструирования этого единства необходимо было произвести серьезные сдвиги в методологии психологических исследований, а для “связывания” внешних и внутренних аспектов бытия индивида надо было каким-то образом включить в П. содержательные аспекты взаимодействий индивида с другими людьми, т. е. — предметность, находящуюся в ведении уже не П., а других наук — социологии, этнографии, экономики.

Одной из самых серьезных попыток решить эту задачу в рамках П. была концепция Г. Оллпорта, поставившего проблему личности в центр психологических исследований и трактовавшего методологические перспективы П. прежде всего в связи с возможностью развертывания процессуальных и качественных характеристик бытия человеческих индивидов Исходной для Г. Оллпорта является идея становления человеческого индивида Главные мотивы концепции — “функциональная автономия”, открытость системы личности, сознательный характер ориентации — проистекают из антинатуралистического подхода к анализу первых лет жизни человека. Существенна идея изменения и перестроения психофизического единства, образующего человеческую личность. “Функциональная автономия” означает, что исходные биологические диспозиции трансформируются в мотивационные установки т. о., что последние оказываются доминантами поведения: если первоначально человеческий индивид зависит от своих влечений, то по мере становления личности эти влечения сами попадают в зависимость от комплексов и интересов личности (Allport G. Personality. Psychological Interpretation. N. Y, 1938). “Черты” личности являются результатом ее становления, они приобретают автономию по отношению к этому процессу и вместе с тем оказываются внутренним регулято-

==726

психология

пом, объединяющим различные стороны психического мира личности, обнаруживают значение обобщенного принципа ее жизнедеятельности. Это — “генерализованная и сфокусированная нейрофизическая система (характерная для индивида) обладающая способностью находить функциональный эквивалент многим стимулам, возбуждать и направлять совместимые... формы адаптивного и экспрессивного поведения” (Jbid., p. 295). Оллпорт перечисляет понятия, родственные его понятию “черт”: “эгосистема” Коффки, “общая установка”, “генерализованная привычка” Дьюи; “идеал”, “способ приспособления” К. Левина; “интегрированная потребность” Мюррея; “склонность” Лазурского; “фобия”, “чувство” Мак-Даугола; “стиль жизни” А. Адлера.

Идея “функциональной автономии” и “роста” мотивационного комплекса личности имела огромное значение для П. XX в., поскольку она определила переход от гомеостатических моделей психики к неравновесным, подготавливала новую методологическую стратегию понимания динамики человеческого бытия (Allport G. Personality — “International Encyclopedia of the Social Science”, v. 12, N. Y, 1968). Оллпортовская идея “функциональной автономии” предвосхищает и в определенной степени служит прообразом идеи автономной активности, выдвинутой Л. фон Берталанфи в его “общей теории систем”. С т. зр. последней, нормальная мотивация человеческого индивида определяется такими качествами, как автономная активность, единство поведения, пластичность в адаптации. Собственно человеческие черты такой мотивации открываются исследователю при условии, если мотивы животного не служат моделью для мотивов человека, если период становления личности не сводится к первым трем годам, если интенции личности рассматриваются как сознательные планы поведения (Bertalanfly, L. von, General System Theory. N. Y, 1969).

Опыт Г. Оллпорта можно признать Удачной попыткой связи в сфере П. идиографического и номотетического

подходов; реальная сопряженность индивидуализирующих и обобщающих характеристик личности выявляется самим процессом ее становления и развития: масштаб определения личности, т. о., задается не какими-то “доличностными” предпосылками (инстинкты, либидо, архетипы), а динамикой личностной самореализации человека. Оллпорт подтверждает возможность трактовки личности (и ее психики), избегающей упрощенных, редукционистских объяснений.

Эта перспектива психологических исследований реализовывалась в середине XX столетия и др. учеными А Маслоу предложил концепцию системной динамики личности, в которой особое место заняла идея самоактуализации индивида. А. Адлер разработал теорию личности, сфокусированную на целостности личностного бытия, его целенаправленности, творческой самореализации, на “стиле жизни” человека и на “социальном интересе”, этот стиль осуществляющем. Весьма продуктивными оказались исследования Ж. Пиаже, показавшего поступательную динамику развития личности, воплощающуюся в структурах ее ориентации, познания, мышления; система личности в этом плане оказывается системой процесса, системой связи действий индивида, фиксирующей его личностное бытие и его устойчивые отношения к миру (Ж. Пиаже. Роль действий в формировании мышления. Вопросы психологии, 1965, № 6).

Исследовательская тенденция, охарактеризованная выше, устанавливала зависимость между “внутренними” формами психики индивида и процессом становления, развития и функционирования его личности. Однако “внешняя” предметность, содержательность, социальность этого процесса оставалась (и остается) проблемой для П. В начале второй половины XX в. различными — необихевиористскими, неофрейдистскими, неомарксистскими — направлениями П. были предприняты попытки решить эту проблему. Они показали, что продуктивное решение наталкивается на (хотя и неявную, но жесткую) структуру меж-

==727

психология

дисциплинарных границ: либо психолог оказывается на “территории” социологических исследований, а стало быть — и в другой понятийной системе, либо он должен довольствоваться общепсихологическими схематизмами и полагаться на практичность прикладных исследований.

В советской (позже — российской) П. эта ситуация усугублялась формальной связью П. с догматическим марксизмом и его (“истматовскими”) представлениями о жизни людей в обществе. Часть психологов, оставляя эту формальность без внимания, продолжала работать в русле гносеологического и педагогического истолкования психики. Другие пытались найти в работах самого Маркса возможности для исследования предметно-содержательных аспектов психического развития индивидов в их совместной и индивидуальной деятельности. В этой связи надо отметить интересные гипотезы А. Н. Леонтьева, С. Л. Рубинштейна, философов Г. С. Батищева, Э. В. Ильенкова. Они предположили, что парадокс психического развития человеческого индивида, когда его психика разворачивается и может рассматриваться за границами его телесного бытия (и пространственной формы его представления), разрешается в ходе анализа конкретных связей между людьми и их предметно-деятельных отношений. Однако эта гипотеза носила слишком общий характер, поскольку в арсенале Марксова социального анализа нет схем таких социальных взаимодействий, которые позволяют рассматривать психику личности без ее редукций к социальным институтам и “механизмам”. Фактически в этом пункте возникала задача выработки этих схем для целей предметно-содержательного описания процессов формирования и развития человеческой психики. Но такие схемы могли быть выработаны только за пределами П. (в социологии, этнографии, истории культуры), либо в своей реализации предполагали смещение междисциплинарных границ. Задача эта до сих пор остается нерешенной. Вместе с тем, советская П. “прошла мимо” таких

важных для персонологического и психологического анализа мотивов, как Марксова трактовка социальности в формах совместности и всеобщности (реализуемой в индивидуальном развитии), как исследования чувственносверхчувственной природы вещей человеческого обихода, как предметно-деятельное опосредование общественных отношений и индивидуального развития людей. Это, в частности, привело к противопоставлению в психологических исследованиях деятельности, трактуемой как контакт человека с вещью, и общения, понимаемого как контакт человека с человеком. В результате социальная сторона человеческого бытия (и психики) отождествлялась с коммуникативным аспектом человеческих взаимодействий, а предметное бытие человека и связанных с ним вещей оказывалось за гранью социальности и попадало т. о. в сферу натуралистических объяснений.

Последствия закрепления социальных аспектов психики за общением, а предметных аспектов бытия человека — за деятельностью приводят фактически к тому, что социальность психики характеризуется преимущественно в социальной П., личностные аспекты — в индивидуальной П., а обобщенные свойства, процессы и состояния психики — в общей П. Но поскольку социальная П. фокусирует свои исследования на непосредственной совместности (межиндивидуальных, внутригрупповых взаимодействиях и эффектах) бытия людей, их индивидуальное развитие оказывается для социальности периферийным; соответственно, индивидуальная П. фиксирует социальность как внешний фон, а общая П. может лишь формально относить обобщенные свойства к деятельности и общению конкретного человеческого субъекта. В своей внутренней дифференциации, т. о., П. закрепляет характерный для периода становления научного обществознания стереотип, согласно которому социальность — это формализованные структуры общества, а индивидность — энергетика, приводящая эти структуры в движение, социальное — это внешняя

==728

РАЗВИТИЕ

форма человеческого бытия, а индивидуальное — это “внутреннее” содержание жизни людей, нередуцируемое к внешним формам.

Существование этого стереотипа в П. и в обществознании в целом — при том, что наиболее продуктивные исследования в разных аспектах показывают зависимость процесса социальности от жизни и деятельности человеческих индивидов — объясняется мощной инерцией бытийных и методологических форм, стихийным образом определившим разделение труда в социально-гуманитарном познании. Действие этой инерции сказалось на формировании и развитии разных национальных школ в П. и не преодолевалось сколь угодно изощренной теоретико-методологической критикой до тех пор, пока в практике наиболее развитых обществ не выявились тенденции качественного использования человеческих ресурсов, т. е. личностно концентрированных и индивидно оформленных социальных сил. Эти тенденции — шире и мощнее обыденных стереотипов и научной дифференциации, поэтому носителями и выразителями их оказываются не только психологи, но и исследователи, работавшие в других областях социально-гуманитарного познания: М. Бахтин, X. Гадамер, Г. Маркузе, Ж. П. Сартр, Д. Судзуки, П. Фейерабенд, Э. Фромм, M Фуко. Отмеченные тенденции стимулируют проблематизацию аппарата современной П., ставят этот аппарат в зависимость от вопросов о процессах бытия, в которых человеческие индивиды реализуют себя и в которых они воспроизводят и преобразуют социальные формы. Так, существенное значение для современного обществознания имеет проблема идентичности различных социальных субъектов. Но проблема социальной, культурной, этнической идентичности — это прежде всего проблема персональной идентичности, процессуального единства личности и ее психики, т. е. — проблема в значительной степени психологическая. Психика в свете этой проблемы оказывается связью (системой связей) бытия человеческих субъектов.

Причем она не может быть психикой “вообще”, а выражает исторические, социальные, культурные особенности их бытия. Учитывая, что эта проблема обостряется, т. к. возрастает интенсивность взаимодействий между разными социальными и культурными системами, можно подчеркнуть значение для ? совокупности вопросов, касающихся самореализации индивидов и их взаимодействия в режиме становления новых социальных форм (см “Деятельность”, “Психоанализ”, “Сознание”).

В. Е. Кемеров

00.htm - glava19

Ρ

РАЗВИТИЕ — понятие, характеризующее качественные изменения объектов, появление новых форм бытия, существование различных систем, сопряженное с преобразованием их внутренних и внешних связей. Вместе с понятиями движения, становления, процессуальности понятие Р. позволяет описывать изменчивость вселенной, возникновение природных форм, биологических видов и индивидов, преобразования общественных систем, обновление сил и способностей человеческой личности. В отличие от этих понятий понятие Р. акцентирует внимание на качественных изменениях объектов и систем, сохраняющих их основные формы и функции, обновляющих и “достраивающих” последние по меркам самих систем и объектов В обыденном употреблении понятие Р. тесно связано с понятием прогресса. Однако в сфере философского и научного употребления оно фиксирует бытие системы как единство прогресса и регресса, обновления и разрушения, самоутверждения и самоуничтожения. В жесткой (и ограниченной) форме понятие Р. трактуется в рамках бытия определенного объекта.

==729

Качественные изменения, новизна, усложнение и упрощение — все эти характеристики, чтобы придать конкретный смысл понятию Р., должны быть сопряжены со специфическим способом бытия объекта, его временными, пространственными и пр. мерами. В более широком плане это означает, что Р. как всеобщее категориальное определение бытия нуждается в своего рода “адаптации” к различным видам, формам и процессам бытия, к соответствующим мерам определения качеств, новизны, сложностипростоты и т. п. Оставаясь важным методологическим и мировоззренческим ориентиром, категория Р. по необходимости вступает во все более тесный контакт (конфликт и диалог) с разнообразными формами человеческого опыта, с вырабатываемыми в них представлениями и критериями. Философское осмысление Р. первоначально строится на традиционных противопоставлениях движения и покоя, изменчивости и устойчивости, преобразования и сохранения. Причем, идеи устойчивости и сохранения оказываются исходными в истолковании Р. (как и идея бытия — в понимании становления, а представление о вещах — в объяснении процессов).

В европейской культуре понятие Р. начинает приобретать категориальный и мировоззренческий смысл на переломе от античности к средневековью в ходе становления понятия истории и его христианских интерпретаций. В связи с понятием истории понятие Р. приобретает оттенки, намечающие направленность, связанность, поступательность процессов, происходящих в природе и в обществе. Формируется образ Р. как восходящего движения — линии, — по ходу которого могут быть расставлены и сопоставлены различные стихии, вещи, формы бытия, события, истории, человеческие действия и т. д. В XVII — XIX вв. заметный вес в характеристике Р. приобретает критерий новизны; Р. рассматривается как появление новых вещей и идей: в природе — как возникновение структур, функций, систем (главным образом применительно к живой природе),

в обществе — как создание новых технических приспособлений, обнаружение ресурсов, открытие пространств для приложения сил, формирование средств практической и теоретической деятельности. Идея преобразования, вносимого человеком в мир, оказывает сильное воздействие на трактовку Р.: мир как бы распадается на сферу субъектов и систем, способных к преобразованию, и сферу вещей, объектов, бесформенных материй и стихий, не имеющих развития.

В XIX столетии понятие Р. и связываемое с ним понятие новизны вводятся в мир количественных измерений, приобретают дополнительные обоснования в логике усложняющейся человеческой деятельности, в логике связей, возникающих в системах действий, средств и предметных результатов деятельности. Количественные определения Р. начинают доминировать в промышленности, в экономике, в науке (ориентированной в основном на теоретическую механику как методологический образец); они используются для определения развитости различных обществ, народов и культур, проникают в сферу духовной деятельности. На этом этапе представляется возможным создание некой всеобщей концепции Р., подкрепленной четкими количественными показателями. Во второй половине XIX в. под влиянием результатов, полученных в биологии, экономической теории, в социально-историческом познании, а также в связи со схемами, разработанными в немецкой классической философии, распространяются концепции системности, нелинейности, противоречивости Р. Оно характеризуется прежде всего в логике бытия особой природной или общественной системы, выступает конкретным соотношением изменчивости и устойчивости, и поскольку развивающаяся система является в принципе незавершенной, Р. не подлежит жесткому линейному определению. Р. в этом плане оказывается саморазвитием системы, выражает ее противоречивость, ее тождественность и нетождественность себе, ее оформленность и открытость, ее устойчивость, подкрепленную потенцией

==730

РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ

к самоизменению, а стало быть, и сохранению.

Идея противоречивости Р. не раз вульгаризировалась, особенно в политизированных философских доктринах. Так, в догматическом марксизме она интерпретировалась в качестве “механизма” Р., его движущей силы. Дело представлялось таким образом, что любая система, так же как и социальная система, разделенная на враждующие и борющиеся классы, поляризует свои силы и производит энергию своих изменений и преобразований. Другая вульгаризация была связана с первоначальными успехами индустриальной эволюции общества, с экстенсивным ростом экономики, техники, образования и массовой культуры. Она закрепляла в обыденном сознании и поведении людей те линейные схемы Р., которые уже фактически исчерпали свои ресурсы, но парадоксальным образом тормозили эволюцию мышления о Р., ориентируя неуклонное движение “вперед”. Обогащение концепций Р. в XX столетии связано с углублением научных исследований Р. в различных предметных областях, в т. ч. и в сфере “неживой” природы. Идея всеобщности Р., издавна разрабатываемая философией, является ныне идеей полифонического Р. и его многомерных представлений. Понимание системности Р. теперь “вписывается” в картину взаимодействия, сочетания, соизмерения, соразвития различных систем и процессов. Устойчивые формы, формы сохранения систем оказываются в этом плане формами их воспроизводства, стабильными структурами процессов, повторяющихся в пространстве и во времени. Устойчивость, сохранение, воспроизводство системы могут быть представлены “внутри” Р., “внутри” его самоизменения и со-изменения с другими системами. С этой т. зр., традиционное общество не противостоит обществу развивающемуся; оно представляет собою особый тип Р., в котором обновление ресурсов системы расходуется на сохранение ее структурности и относительной замкнутости. В современном социальном пространстве постиндустриальные, индустриальные и

традиционные общества образуют комплекс соразвития, ни одна из линий которого не является доминирующей.

В. Е. Кемеров

РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ - одно из основных понятий социологии Вебера для анализа современного капитализма, характеризующее процессы, посредством которых все аспекты человеческой деятельности подлежат контролю и исчислению. Понятие Р. находится в тесной связи с основными методологическими принципами Вебера, в частности с предложенной им концепцией четырех видов социального действия. Именно целе-рациональное действие и формальная рациональность характеризуют современный капитализм. Согласно Веберу, Р. представляет собой универсальный для всего западного мира процесс. Р. проникает во все сферы общественной жизни: в экономику, политику, религию, науку. Р. характеризует общество в целом, основанное на развитии государственно-административного контроля и бюрократического аппарата. Универсальный характер Р. на Западе Вебер связывает в значительной степени с развитием техники, с исчисляемостью и измеряемостью основных технических факторов, что прежде всего говорит о специфике западной науки с ее математическими методами рационального доказательства, экспериментальными достижениями. Особенность Западного мира заключается в том, что техническое применение научного знания получало экономическое поощрение, тесно связанное с социальным устройством общества. К своеобразиям социального устройства Вебер относит прежде всего рациональную структуру права и управления. Истоки последних Вебер видит в разрушении магических, мифологических и религиозных идей, формирующих жизненное поведение индивидов. Предрасположенность Западного мира к практически-рациональному жизненному поведению Вебер связывает с рациональной этикой аскетического протестантизма. Речь идет об обусловленности рациональной формы ведения

==731