Семантика

рассматривая все языковые выражения не как имена, а как предикаты. Следует учитывать, что интенсионал определяется не только через оппозицию экстенсионалу (денотату), но и через оппозицию языковой форме знака (знаковому средству). Последнее противопоставление находится в центре внимания структурной лингвистики. Начиная с Ф. де Соссюра интенсионал (понятие, представление) называется “означаемым” знака, а его языковая форма — “означающим” знака (проблемы референции не рассматриваются). Учет же всех со-· ставляющих названных оппозиций представлен в “семантическом треугольнике” или “треугольнике Огдена и Ричардса” (“Значение значения”, 1923): смысл, знаковое средство, референт теории смысла (“теории значения”) изображены стороной треугольника, связывающей знаковое средство со смыслом знака (интенсионал, означаемое), а теории референции связывают данное знаковое средство с обозначаемым предметом, как правило, через посредничество смысла. Знак выражает некоторое понятие (смысл, интенсионал), а последнее отображает предмет. Можно предположить, что удаленность вершины смысла от исключенной стороны треугольника обратно пропорциональна искусственности используемого языка. Последовательность “знаковое средство — смысл — референт (денотат)” более характерна для позиции интерпретатора знака; последовательность “смысл — знаковое средство — референт” характеризует С. производящего данный знак (говорящий, пишущий и т. д.). Коммуникатор неизбежно использует знаковые средства (“означающие”) в некоторой избыточности, воспринимающий же производит избыточные их интерпретации (смыслы, “означаемые”). Возникает асимметрия акта коммуникации: слушающий понимает не только то, что хотел, но и то, что не хотел выразить говорящий (в том числе его бессознательное). Последние рассуждения свидетельствуют о связи С. с прагматикой. Более тесно связывает С. с прагматикой Л. Витгенштейн (лингвистического периода), когда говорит о значении в качестве

употребления. Связь С. с синтаксисом (отношениями между знаками) еще более очевидна и изучена, она учитывается во всяком логическом и структурно-лингвистическом анализе значения. Однако в “семантическом треугольнике” эта связь никак не отражена.

Для того чтобы описать отношение выражений некоторого языка или знаков некоторой знаковой системы к означаемым понятиям и обозначаемым объектам, необходимо позаботиться о языке такого описания. Описываемый язык (знаковая система) выступает в качестве предметного языка, называемого языком-объектом, а язык описывающий (язык семантического описания) — в качестве метаязыка. Их неразличение ведет к неадекватности описания и семантическим парадоксам. А. Тарский рассматривал логическую С. в качестве “совокупности рассуждений, касающихся тех понятий, которые, грубо говоря, выражают определенные зависимости между выражениями языка и объектами и состояниями либо действиями, к которым относятся эти выражения”. Основные требования к метаязыку в логической С. следующие: все выражения языка-объекта должны быть выразимы в метаязыке (переводимы на метаязык), поэтому последний должен быть богаче языка-объекта; далее, в метаязыке должны быть невыразимые посредством языка-объекта понятия (семантические понятия), иначе неизбежны парадоксы автореференции. Дополнительные требования зависят от принимаемой С. описания. В лингвистической С. требования к метаязыку обычно не столь строги. Допускается использование для описания некоторого языка как другого естественного языка (перевод), так и использование в качестве метаязыка некоторой части самого описываемого естественного языка (язык лингвистики).

Одной из центральных категорий логической С. является категория истины (имеющая и синтаксический аспект — непротиворечивость, грамматическая правильность выражений, и прагматический — правдивость говорящего и пр.). Аспект С. подчеркнут уже в классиче-

==774

ском определении истины, как соответствия высказывания действительному положению вещей у Аристотеля. Тарский дал семантическое определение истины, где выразил в логической форме то, что говорится в классическом определении. Его определение пригодно для значительной группы формализованных языков. Предикат “истинно” рассматривается Тарским как термин метаязыка, как термин С., соотносящий имя высказывания с самим высказыванием относительно некоторого положения дел. Например, высказывание “Вода мокрая” истинно тогда, и только тогда, когда вода мокрая. Здесь имя высказывания отмечено кавычками, а само высказывание стоит без кавычек. Распространение семантического определения истины на область естественных языков Тарский считал проблематичным, т. к. последние “семантически замкнуты”. Семантически замкнутый язык включает как выражения, относящиеся к внеязыковым объектам, так и выражения семантического плана, т. е. относящиеся к самому данному языку. С этим связано возникновение семантических парадоксов. Например, известного с древности парадокса “лжец”. Одна из простейших его формулировок такова. Человек, говорящий “Я лгу” и более ничего не говорящий, если говорит правду, то значит действительно лжет; а если же говорит неправду (лжет), то значит не лжет. В естественном языке нет удовлетворительных средств, чтобы разграничить в данном случае предметное содержание и форму его выражения, язык-объект и метаязык (рассмотрение кавычек в качестве метаязыкового маркера ограничивает их действительные грамматические функции). Класс анализируемых в логической С. выражений может быть существенно расширен. В модальных и интенсиональных логиках значение выражений определяется их отнесением к некоторому возможному миру (“возможному ходу событий”, “положению дел” и т. д.). С. же на основе классической логики ограничена “действительным миром”.

Д. В. Анкин