2.4.1. Политическая мысль в России в XIX — начале хх в.

Развитие политической мысли в России в этот период ее истории было выражено в ряде направлений. В каждом из них отражались реальные процессы политической жизни российского общества и отношение к ним различных его слоев, выраженное их идеологами. При этом все они, будучи, как правило, глубокими и яркими мыслителями, ставили и по-своему решали проблемы, связанные с интересами всей России, развитием ее государственности, гражданских и политических прав личности, исконных духовных ценностей ее народа, без которых Россия ими не мыслилась.

Политические идеи и проекты М.М. Сперанского

Михаил Михайлович Сперанский (1772—1839) известен как талантливый государственный деятель России первой трети XIX в. Будучи одним из ближайших советников императора Александра I, он внес ряд весьма содержательных проектов либеральных преобразований российской государственности. Свои взгляды по этой проблеме он изложил в таких трудах, как «Записка об устройстве судебных и правительственных учреждений в России» (1803), «Введение к уложению государственных законов» (1809), проекты государственных преобразований 1809 и 1827 гг., а также в работе «Руководство к познанию законов» (СПб., 1845) и в ряде других.

По мнению Сперанского, преобразования российской государственности должны осуществляться в направлении конституционной монархии. В ней он усматривал черты «истинной монархии», способствующие установлению гармонических отношений между монархом и его подданными, получающими необходимые гражданские и политические свободы.

В 1803 г. Сперанский получил от императора Александра I, хотя и через других лиц, задание составить план государственного преобразования России. Следовало дать обоснованные предложения о «преобразовании всего административного устройства при условии сохранения в неприкосновенности основных начал государственного строя». Речь шла о диктуемом потребностями времени совершенствовании российской монархии. Сперанский такие предложения внес. Он исходил из того, что к тому времени Россия достаточно созрела для восприятия новых форм правления, которые должны были обеспечить политическую свободу граждан. Эти новые формы правления должны опираться на соответствующие законы и народное мнение. В этом, по мнению Сперанского, заключается важнейший признак истинной монархии. Он обосновал положение о том, что выразителем и проводником народного мнения в государстве должна стать Государственная дума. Согласно предложенному им проекту все акты государственной деятельности должны совершаться публично: заседания суда, Государственной думы и исполнительного Сената.

По глубокому убеждению Сперанского, предоставление гражданам государства необходимых гражданских и политических свобод должно стимулировать их творческую социальную активность, усилить поддержку государственной власти и способствовать развитию гармонических отношений в обществе. Эта мировоззренческая и теоретическая позиция, вполне согласующаяся, по его мнению, с теорией естественного права, легла в основу его учения о государственной власти и социально-политической направленности, законодательства. В своих проектах 1809 и 1827 гг. М. М. Сперанский обосновал принципы «истинной», по сути конституционной, монархии и ее основные устои. Это, прежде всего, законность в формировании и деятельности государственных органов и народное представительство в них, главным образом в Государственной думе.

Представляет интерес трактовка Сперанским проблемы разделения властей. Во «Введении к уложению государственных законов» он пишет: «Три силы движут и управляют государством: сила законодательная, исполнительная и судебная».

Начало же и источник этих сил — в народе, ибо в конечном счете они выступают как «нравственные и физические силы людей в отношении к общежитию». В другой работе Сперанский указывает на то, что «общее начало» действующих во Вселенной физических, умственных и нравственных сил заключается в Боге. Другими словами, три указанные выше силы, которые движут и управляют государством, идут от Бога. «Соединенное действие сих сил составляет державную власть». А «чтобы сделать их действующими, надлежит их соединить» привести в равновесие», Как видим, М.М. Сперанский по-своему обосновывает положение о системе сдержек и противовесов, основанное на принципе разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную.

Поскольку непосредственным источником государственной власти выступает народ, постольку деятельность правительства признается легитимной, или законной, только в том случае, если она основывается «на общей воле народа». Сперанский обосновывал необходимость расширения гражданских и политических прав граждан как подданных Российского государства и императора, который наделялся не только высшей исполнительной властью, но и широкими полномочиями в области законодательной и судебной власти.

Сперанский выделял «законы государственные», регулирующие отношения между государством и «частными лицами», и «законы гражданские», регулирующие отношения между самими гражданами. Он считал также необходимой разработку основополагающих законодательных актов, называл их «коренными законами», с которыми должны сообразовываться все остальные законы. Особо подчеркивал Сперанский, что «государственные коренные законы существуют для пользы и безопасности людей». Свои представления о содержании государственных законов и их роли в регулировании существующих в обществе политических и правовых отношений он подробно изложил в подготовленном им проекте уложения государственных законов.

В записке «О силе правительства», которая была читана императору в 1811 г., Сперанский писал: «Истинная сила правительства состоит: 1) в законе; 2) в образе правления; 3) в воспитании; 4) в военной силе; 5) в финансах». Законы характеризуются им как «первые источники силы правительства». При этом да указывает, что законы должны давать правительству достаточно власти, которая должна употребляться «всегда во благо».

Государь, выступая как хранитель закона и не вмешиваясь в частные дела граждан, будет тем самым способствовать развитию правовых отношений в государстве, повышению авторитета закона и заслужит глубокую признательность своих граждан, отмечал Сперанский. В то же время он указывал, что большую роль в соблюдении государственных законов может играть общественное мнение. Однако, для этого необходимы такие условия, как свобода печати и публичность всех деяний законодательной, судебной и административной власти.

Политические взгляды декабристов (П.И. Пестель, Н.М. Муравьев.

Политические воззрения декабристов, выступивших против российского самодержавия (восстание произошло 14 декабря 1825 г.), в наиболее полном виде отражены в трудах их вождей — П.И. Пестеля («Русская правда») и Н.М. Муравьева (проекты конституции будущей России).

По словам руководителя тайного «Южного общества» декабристов Павла Ивановича Пестеля (1793—1826), его работа «Русская правда», которой он посвятил десять лет напряженного труда, должна была послужить наказом для Временного Верховного Правления, образуемого после свержения самодержавия, относительно того, что и как оно должно сделать, чтобы изменить государственный строй России и способствовать развитию свободного и экономически обеспеченного общества. По сути это была программа политического и социально-экономического преобразования российского общества, которая должна была показать народу, «от чего он освобожден будет и чего вновь ожидать может». И как таковая она могла стать проектом конституции новой России.

Пестель решительно выступал за замену монархического строя республиканским, при котором можно было бы на деле осуществить принципы широкого народовластия и народного суверенитета. Понимая, что царизм окажет яростное сопротивление этому процессу, он обосновывал тезис о насильственном свержении существующей власти, к чему и призывал своих соратников. Речь шла о военном заговоре и выступлении против самодержавия.

В своих проектах преобразования общественно-политического строя России Пестель исходил, в частности, из теории естественного права и освободительных идей Великой французской буржуазной революции XVIII в. Он считал, что все люди от природы равны и потому должны обладать равными социальными правами. Основную цель гражданского общества он видел «в благоденствии всего общества и каждого из членов оного в особенности». Этой цели и должна быть подчинена деятельность государства. Пестель обосновал «правила» деятельности государства, направленные на достижение «благоденствия всех граждан» и установление гармонических отношений между ними, а также между ними и обществом:

• благоденствие государства «должно быть согласовано с законами духовными и законами естественными»;

• все постановления государства должны быть направлены «к благоденствию гражданского общества»;

• благоденствие общественное должно считаться важнее благоденствия частного... ежели они находятся в противоборстве, то первое должно получить перевес»;

• «общественное благоденствие есть благоденствие совокупного народа»;

• благоденствие одного человека не должно наносить вреда, а тем более гибели другому.

Совершенно определенно Пестель высказывался за сохранение целостности Российского государства: «Россия есть государство единое и неразделимое». Она имеет «одну общую верховную власть, один образ правления, одни законы». «Ни одна область не имеет права частно для себя издавать законы и постановления».

Значительнее место в «Русской правде» отводится решению вопросов, касающихся гражданских и политических прав человека. Пестель ставит вопрос о правах «вольных земледельцев», прежде всего, об их праве на землю. При этом он признавал частную и общественную собственность на нее Он предлагал в каждой волости поделить землю на «две равные части». Одна должна принадлежать «всему волостному обществу», а другая — частным лицам. Пестель выступал также за развитие свободного предпринимательства в России, за освобождение промышленности «от всяких затруднений и препятствий». «Законы, стесняющие торгово-промышленную деятельность, подлежат упразднению». Одно из основных в «Русской правде» — положение «о праве каждого на труд».

Выступая за всеобщее и равное для всех граждан избирательное право, Пестель истолковывал свободу личности как ее важнейшее социальное и политическое право, речь идет о личной неприкосновенности и неприкосновенности жилища и собственности, свободе слова, печати и вероисповедания. Пестель ставит вопрос о том, чтобы установить равные политические права для всех сословий, характеризует их роль в развитии российского общества. Высоко оценивая роль купечества и русских предпринимателей, он подвергает резкой критике дворянское сословие, называет его паразитическим, существующим за счет эксплуатации крепостных крестьян. А это «есть дело постыдное», противное человечеству, естественным законам и «святой вере христианской». Пестель считал, что следует «уничтожить преимущество дворянства именоваться благородным сословием».

По проекту Пестеля вся полнота законодательной власти в будущей российской республике должна быть, передана «Народному вече», избираемому сроком на пять лет окружными «наместными собраниями». Исполнительная власть должна была осуществляться Державной думой, состоящей из пяти человек. (Это напоминает Директорию времен Великой французской буржуазной революции.) Пестель предложил ввести также «власть блюстительную», осуществляемую Верховным собором, члены которого должны были избираться Народным вече из числа кандидатов, намечаемых окружными наместными собраниями, и нести свои обязанности пожизненно.

Намечаемые Пестелем преобразования политического и социально-экономического строя России в большей или меньшей степени соответствовали утвердившимся в странах Запада принципам демократии.

Иной проект совершенствования государственного строя России вынашивал руководитель тайного «Северного общества» декабристов Никита Михайлович Муравьев (1795—1843). Он стремился к установлению в России не республики, а конституционной монархии. Отвергая радикальные способы завоевания государственной власти Пестеля, он склонился в конечном счете к «тактике конституционного соглашения, предполагавшей наличие двух договаривающихся сторон и взаимные уступки». Соглашаясь сохранить монархию, он считал необходимым ввести некоторые конституционные ограничения власти российского императора. В первом варианте Конституции Н.М. Муравьева указываются три основных начала, на которых строится весь проект государственных преобразований, суверенитет народа; верховенство Конституции; союзный характер государственного правления.

Источником верховной власти провозглашается «народ, которому принадлежит исключительное право делать основные постановления для самого себя». Право участвовать в «общественном управлении» появляется вместе с гражданством, для получения которого необходимы достижение определенного возраста (двадцати одного года), постоянное место жительства, «здравие ума, личная и по имению (т. е. имущественная) независимость, исправность платежа общественных повинностей, непорочность перед лицом Закона» и некоторые другие условия.

Серьезное внимание в Конституции Н.М. Муравьева уделяется гражданским и политическим правам людей. «Крепостное состояние и рабство отменяются. Разделение между благородными и простолюдинами не принимается». «Всякий имеет право невозбранно излагать свои мысли и чувства и сообщать их посредством печати своим соотечественникам». Так выражено право на свободу слова и печати. Далее речь идет о свободе предпринимательской деятельности и свободе передвижения. Право собственности объявляется священным и неприкосновенным. Указывается, что «земли помещиков остаются за ними».

Согласно данной Конституции, власть монарха ограничивается Народным вече — высшим представительным органом государства, состоящим из Палаты народных представителей и Верховной Думы, в которой должны быть представлены субъекты российского федеративного государства — так называемые Державы и Области. По мысли Муравьева, федеративная форма правления должна служить противовесом центральной власти и способствовать реализации политической свободы субъектов федерации и их граждан.

В своей работе над Конституцией Муравьев широко опирался на опыт функционирования «либеральной демократии» и государственного строительства в современных ему государствах Западной Европы и США.

Общественно-политические воззрения славянофилов и западников

Представители основных течений русской общественно-политической мысли XIX столетия — славянофилы и западники — с разных позиций рассматривали вопросы исторического развития России, ее взаимоотношений с другими странами, прежде всего со странами Западной Европы.

Славянофилы 40-х годов XIX в. Алексей Степанович Хомяков (1804—1860), Иван Васильевич Киреевский (1806—1856), Константин Сергеевич Аксаков (1817—1860), Иван Сергеевич Аксаков (1823—1886), Юрий Федорович Самарин (1819—1876) и другие решали указанные выше вопросы, а также вопросы, касающиеся сущности и роли государства в обществе, гражданских прав и свобод личности на основе философско-религиозного мировоззрения. Они отмечали самобытный характер развития российского общества и его культуры, указывали на православие как основу русской духовности. Через ценности и идеалы православия они рассматривали многие политические проблемы русской истории.

«Наша старая Русь создана самим Христианством», — писал А.С. Хомяков, подчеркивая, что христианская вера и церковь сплачивали русских людей более, чем что бы то ни было: «Духовенство, обращаясь к христианскому чувству народного единства, постоянно стремилось к единению под державной рукой Москвы».

А С. Хомяков считал, что в начале своей истории Русское государство представляло собой непрочное соединение «нескольких племен славянских». Дальнейшей консолидации этих племен и Русского государства в решающей степени способствовали «единство веры» и церковь «Без живительной силы Христианства не восстала бы земля Русская».

Идея христианского православия органически увязывалась с идеями народности и русской государственности. В своем взаимодействии они, по мнению славянофилов, составляют основное содержание русского национального самосознания. Указывалось на необходимость глубокого осмысления того, что составляет духовную основу русского народа, которая определяет его «особый характер, национальность, отличие от других народов».

По утверждению И.В. Киреевского, Россия, если иметь в виду глубинное самосознание ее народа, «не приемлет чужого развития», которое не раз навязывалось ей правителями. Такого же мнения был и А.С Хомяков: «С Петром начинается новая эпоха. Россия сходится с Западом, который до того времени был ей совершенно чужд. Но это не было действием воли народной, жизнь власти государственной и жизнь духа Народного разделились».

В то же время Хомяков отмечал, что хотя Петр I в своей преобразовательной деятельности сделал немало ошибок, ориентируясь больше на страны Запада, ему принадлежит честь пробуждения России к силе и к осознанию своей силы. Речь идет о силе государственной, применяемой по отношению к внешним и внутренним врагам Российского государства.

А.С. Хомяков глубоко изучил историю развития российской государственности. Он высоко оценивал творческий труд Н.М. Карамзина «Историю государства Российского», отмечая, что «История» пронизана самобытным характером русского народа, его духовной культурой, русской государственностью. В нем «постоянно и пламенно бьется русское сердце, кипит русская кровь и чувство русской духовной силы и силы вещественной, «которая в народе есть следствие силы духовной». Уже несколько столетий фундаментальный труд Карамзина воспитывает в людях чувство русского патриотизма, Глубокой причастности к судьбам своего отечества

По Мнению славянофилов, единство идей православия, русской народности и российской государственности способствует формированию целостности национального самосознания, в том числе политического, в котором органически слиты политические идеи, чувства, интуиция и воля людей. Это отличает его от «односторонней логической рассудочности» западного сознания, которое нередко столь же односторонне оправдывает революции и насильственные перевороты, что делает шатким само существование государства. Как и И.В. Киреевский, Хомяков исходил из того, что односторонний рационализм и основанный на нем формализм обедняют духовный мир человека и общества. Этому способствует и государство, деятельность которого, по сути, закрепляет принципы рационализма, а также право, погрязшее в разного рода юридических формальностях.

Славянофилы критиковали ценности западного индивидуализма, основанные на рационализме, голом расчете и эгоистических интересах. Индивидуалистическим ценностям они противопоставили ценности общинного, соборного образа жизни, принцип сочетания личных интересов с интересами общества и государства. Община в их представлении выступала как «союз людей, отказавшихся от своего эгоизма» во имя общего согласия. Общинный образ жизни истолковывался ими как основанный на высоком нравственном развитии людей.

Славянофилы считали, что внешняя по отношению к общине деятельность государства играет второстепенную роль, ибо отношения между входящими в нее людьми строятся главным образом на принципах морали и религии. В добровольном следовании данным принципам проявляется подлинная духовная и социальная свобода людей. И очень важно, чтобы государственная власть, как власть политическая, не подрывала эту их свободу. Славянофилы считали, что русский народ «по присущему ему духу» не склонен к государственному регламентированию своей деятельности. Они нередко заявляли, что русский народ — народ негосударственный. Призвание государства они видели в том, чтобы обеспечить народу «мирное и безмятежное бытие, вытекающее из нравственной свободы».

Такому призванию, по их мнению, более всего соответствует неограниченная монархия, характеризуемая ими как стоящий над всеми сословиями надежный гарант социальной и политической свободы личности, способный защитить ее личное, национальное и религиозное достоинство. Славянофилы решительно выступали против крепостного права, исходя при этом из политических и религиозных соображений: человек не может быть рабом другого человека.

Они по-своему обосновывали свободу слова: признавая неограниченную государственную власть государя, народ удерживает за собой независимость духа, совести, мысли и потому он свободный, а не раб. Без свободы слова невозможно осуществление свободы нравственной, а монархия превращается в «губительный деспотизм». В этом случае народ захочет свободы политической, чтобы обеспечить все иные свободы, прежде всего духовно-нравственные. Он даже может прибегнуть к революции, хотя это не его истинный путь.

Злободневно звучат в современную эпоху восторженные строки из стихотворения поэта-славянофила К.С. Аксакова «Свободное слово». Брат поэта, также славянофил, И.С. Аксаков говорил о свободе слова как о Божьем даре, отнять который — значит «посягать на божественную сторону человека, на сам Дух Божий, пребывающий в человеке».

Идеи славянофилов 40-х годов XIX в. получили дальнейшее развитие в трудах «поздних славянофилов», прежде всего представителей русского почвенничества — А.А. Григорьева, Н.Н. Страхова, Ф.М. Достоевского, Н.Я. Данилевского — и русского охранительного консерватизма — К.Н. Леонтьева, К.П. Победоносцева, М.Н. Каткова, а также последователей славянофилов в XX в.

Почвенничество — течение русской общественной мысли, родственное славянофильству, противоположное западничеству. Возникло в 1860-х гг. признавали особой миссией русского народа спасение всего человечества, проповедовали идею сближения «образованного общества» с народом («национальной почвой») на религиозно-этической основе. Термин «Почвенничество» возник на основе публицистики Ф. М. Достоевского с характерными для неё призывами вернуться к «своей почве», к народным, национальным началам.

Как и славянофилы, почвенники обличали буржуазность и бездуховность современной им западно-европейской цивилизации, тлетворность порождаемых ею революционно-социалистических и материалистических идей. Не принимая буржуазную демократию, они в то же время высоко оценивали европейскую культуру. Почвенники радикальны по отношению к Западу, чем их предшественники — славянофилы. Они стремились к объединению и согласию основных обществ, течений России вокруг идеи о самобытности пути ее развития и на началах реформизма (теория «малых, но плодотворных дел») считали эту программу осуществимой в случае сближения просвещенного слоя русского общества с народом на религиозно-нравствственной основе в традиционной для русской жизни общинных и земских формах.

Общественно-политическим воззрениям славянофилов были резко противопоставлены взгляды русских западников тех же 40-х годов XIX столетия и последующих эпох. Они придерживались мнения, что Россия при всей ее национальной самобытности, особенностях духовного склада ее народа и ее культуры должна развиваться в тесном взаимодействии с другими странами, и прежде всего со странами Западной Европы, усваивать их культуру, а также опыт их общественной и государственной жизни.

Подобные взгляды с особой силой выразил Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856), стоявший у истоков русского западничества. Он страстно доказывал неестественность и неразумность замкнутости России в границах ее собственного исторического опыта, ее обособленности от других народов. В первом «Философическом письме» он делает весьма печальный вывод: «Мы замкнулись в нашем религиозном обособлении, и ничто из происходившего в Европе не достигало до нас». В своем понимании развития общества Чаадаев исходил из того, что «история рода человеческого есть не что иное, как его постепенное воспитание Божьим промыслом». Но совершается она «при полной свободе человеческого разума». При этом он указывал на историческую преемственность в развитии различных народов и с горечью отмечал, что ее-то и не хватает в развитии русского народа. «Стоя как бы вне времени, мы не затронуты всемирным воспитанием человеческого рода» и ничего не восприняли из преемственных идей других народов». Вывод Чаадаева вполне определенный:

Если мы хотим занять положение, подобное положению других цивилизованных народов, то мы должны некоторым образом повторить у себя все воспитание человеческого рода, т. е. усвоить культуру всего человечества.

Позиции русского западничества всесторонне раскрываются в трудах А.И. Герцена, В.Г. Белинского, Т.Н. Грановского, П.В. Анненкова, К.Д. Кавелина, хорошо знакомых с социально-политическими теориями западно-европейских мыслителей. Ими были творчески усвоены концепции буржуазного либерализма Дж. Локка, Ш.Л. Монтескье, А. Токвиля, учение о государстве Гегеля, а также развивающиеся в XIX в. на Западе новейшие, в том числе позитивистские, теории общества и личности, ее политических свобод и прав. Теории западных мыслителей оказали определенное влияние на их мировоззрение, с позиций которого они решали многие проблемы политической жизни современного им общества.

Русские западники в целом сочувственно восприняли концепции индивидуализма и свободы личности и развивали их.

Решая проблему взаимоотношений личности и общества, Александр Иванович Герцен (1812—1870) исходил из приоритета интересов личности, указывая на необходимость предоставления ей возможностей всестороннего развития, расширения ее гражданских прав и свобод. Он рассматривал эгоизм как «главный двигатель человеческой деятельности», относя сюда и политическую деятельность людей. Исходя из представлений о необходимости свободного развития каждого человека, Герцен последовательно обосновывал правомерность борьбы людей за свои политические свободы и права.

Интересна эволюция общественно-политических воззрений Виссариона Григорьевича Белинского (1811—1848). Вначале, целенаправленно изучая философию Гегеля и ища в ней ответы на злободневные вопросы существования человека и общества, он пришел, как это ни странно, к идее примирения с российской действительностью. К этому его побудила, в частности, гегелевская формула: «все действительное разумно». Исходя из этого Белинский стал размышлять и действовать больше «в охранительном направлении». Он оправдывал российский государственный строй, характеризуя монархию как наиболее разумную форму государства. Более того, он заявлял, что «русское народное сознание вполне исчерпывается словом «царь», в отношении к которому «отечество» есть понятие подчиненное...». Освобождение народа и провозглашение политической свободы казалось ему делом неразумным.

Дальнейшая сложная и противоречивая эволюция взглядов В.Г. Белинского закончилась формированием противоположных выводов и личных настроений. Он пришел к мнению о необходимости изменения общественного строя России с использованием опыта демократических преобразований в странах Западной Европы. Со временем он стал «наиболее ярким, искренним и убежденным западником».

Изменившаяся мировоззренческая и идеологическая позиция Белинского ярко выражена в его знаменитом письме к Н.В. Гоголю, в котором он писал, что спасение России — «в успехах цивилизации, просвещении, гуманности», в развитии права и законов, соответствующих справедливости, и в строгом их исполнении. К числу наиболее важных «национальных вопросов России» Белинский относил ликвидацию крепостного права и существенное расширение гражданских прав и свобод личности.

Ярым поборником демократизации деятельности политических институтов, прежде всего государственных, выступал Тимофей Николаевич Грановский (1813—1855). Он призывал «преобразовывать все общественные учреждения» России, предоставить более широкие политические свободы ее гражданам, «отказаться от своего прошедшего и пойти по совершенно новой дороге». Новая дорога для России, по Грановскому, — это дорога западной демократии, что означало «изменение коренных начал государственной жизни». Грановский ценил сформировавшуюся в странах Западной Европы политическую культуру, в том числе культуру деятельности учреждений буржуазией демократии, прежде всего органов государственной власти, других политических институтов. Он считал необходимым для России усвоение этой культуры, что, по его мнению, ничуть не подорвет в людях любовь к отечеству.

Глубоко и всесторонне обоснованы позиции западников в трудах видного русского ученого, публициста и общественного деятеля Константина Дмитриевича Кавелина (1818—1885). Как и другие западники, он высоко оценивал реформы Петра I, которые внесли в жизнь российского общества «идеал западноевропейского государства». Применительно к этому идеалу начинает перерабатываться все, к чему пришла Россия к концу XVII в.

Кавелин пытался привлечь внимание, прежде всего к таким проблемам, как человеческая индивидуальность и свобода личности. Он писал, что вплоть до XVIII в. в России «индивидуальность не имела простора, начала личности не было вовсе. То, что составляет основание всего европейского развития, что определило европейскую жизнь, — именно этого у нас не было». Между тем «индивидуальность есть почва всякой свободы и всякого развития», — утверждал он.

Свободу личности и ее творческой деятельности он понимал как основное условие развития всех сфер общественной жизни, в том числе политической. По его словам, пробуждение личности в России началось с Петра I.

Петр — первая свободная великорусская личность со всеми ее характеристическими чертами: практичностью, смелостью, широтою, и со всеми недостатками, обусловленными той средой и теми обстоятельствами, при которых она появилась.

Целая «струя европейских идей» была внесена в Россию реформами Петра, которые воплощались в жизнь в последующие эпохи развития российского общества, — писал Кавелин. Это относится, прежде всего, к идеям социальной свободы и равенства, осуществлением которых стала отмена в 1861 г. крепостного права.

В отличие от других западников К.Д. Кавелин более терпимо относился к славянофилам. Он понимал их стремление осмыслить особенности исторического развития русского народа, его национального самосознания и культуры. Однако, считал он, не стоит при этом игнорировать опыт культурного и политического развития стран Запада, усвоение которого в России стало фактом. Он писал, что «идеалы и славянофилов, и западников были одинаково чисты, возвышенны и безукоризненны». Примером этому, по его словам, служат труды не только его сторонников, но и оппонентов, в том числе А.С. Хомякова, которого он называл «замечательным диалектиком», а также И.В. Киреевского и Ю.Ф. Самарина, о которых он отзывался как о широкообразованных и благородных людях. Столь же объективно старался оценить роль славянофилов и западников в развитии русской общественно-политической мысли А.И. Герцен. Он остроумно заметил, что у славянофилов и западников была одна любовь, но неодинаковая. Те и другие испытывали чувство безграничной любви к России и ее народу. Однако, продолжал Герцен, — «мы, как Янус, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно».

Политические взгляды русских революционных демократов

Это направление русской общественно-политической мысли представлено не только именами А.И. Герцена и В.Г. Белинского, но и Н.П. Огарева, Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова.

Социально-политическая направленность взглядов А.И. Герцена и Н.П. Огарева (1813—1877) выражена в их многочисленных высказываниях о необходимости демократического переустройства российского общественного и государственного строя революционным путем. В этом заключается суть их революционного демократизма. Если до отмены крепостного права у А.И. Герцена и Н.П. Огарева еще были серьезные колебания между либерализмом и революционным демократизмом, то после этого они все более склонялись к идее революционного преобразования общества. Правда, в революции, происходящие в странах Западной Европы в 40-х годах XIX столетия, они верили все меньше, однако рассчитывали на возможность иных, более подходящих для России путей демократического преобразования общества.

Они были убеждены в неизбежности прогрессивного развития общества, в ходе которого устаревшие его формы будут заменены новыми, отвечающими интересам широких народных масс. «Отрицание — мой Бог. В истории мои герои — разрушители старого», — заявлял Белинский. По его мнению, неизбежно должны быть разрушены патриархальный уклад российской жизни и сохраняющееся пока самодержавие. Ему вторили Герцен и Огарев. Они отмечали, что крепостное право было отменено лишь формально, что «личных прав для крестьян, вышедших из крепостной зависимости, не существует».

Между тем, писал Огарев, из уничтожения крепостного права должен был последовать целый ряд преобразований, прежде всего: освобождение крестьян и приобретение ими реального права на землю; уничтожение помещичьего владычества и разного рода «народоедных учреждений»; преобразования в области судоустройства; всесословная выборность суда и управления. Ничего этого осуществлено не было. Вопрос о демократизации социально-экономического и политического строя России по-прежнему стоял очень остро.

Герцен указывал на более прогрессивный характер капиталистического строя по сравнению с феодальным, однако не считал его идеалом. Он отмечал, что, кроме известных достижений в экономической и политической области, у нового общественного строя было слишком много негативных сторон и основная — эксплуатация новыми хозяевами наемных работников, что роднит новое общество со старым, феодальным. Помещик, который берет страшный процент с земли, и фабрикант, который богатеет за счет своего работника, составляют только видоизменения одного и того же социального паразитизма, писал Герцен. Все говорит о том, что в буржуазном обществе нет социального равенства. Его нет, прежде всего, в отношениях между буржуазией и наемными работниками, «хозяином и рабочим». Нет его и в политических отношениях между ними. По словам Герцена, буржуазия — это «единственное сословие, имеющее все политические права...». Утвердившееся же формальное равенство перед законом при капитализме он характеризовал как «оптический обман», скрывающий фактическое неравенство различных слоев населения.

А.И. Герцен указывал, в частности, на следующие основные «элементы» преобразования российского общества, большинство которого составляло крестьянское население: «Право каждого на землю. Общинное владение ею. Мирское управление. На этих началах и только на них может развиваться будущая Русь». И далее: «в мирском начале наших коммун лежит великая основа самоуправления».

К указанным преобразованиям, по мнению Герцена и Огарева, следует добавить такие, как ликвидация сословий, отмена института назначаемого чиновничества и «организация управления выборными лицами». Все это отвечало их представлениям о принципах подлинной демократии, реализуемых в области государственной жизни.

Дальнейшее развитие их взгляды получили в работах Николая Гавриловича Чернышевского (1828—1889) и Николая Александровича Добролюбова (1836—1861). Как и их предшественники, они решали проблемы политической жизни российского общества, опираясь на опыт не только России, но и стран Западной Европы. Например, Чернышевский положительно оценил требования, выдвинутые демократическими силами Англии в середине XIX в. в так называемой «Народной хартии». Требования касались демократизации выборов в английский парламент и его деятельности и сводились к всеобщему избирательному праву; ежегодным парламентским выбором; выплачиванию жалованья членам палаты общин, «чтобы люди без состояния могли принимать на себя звание депутатов»; выборам посредством тайного голосования, чтобы обеспечить независимость избирателей; перераспределению избирательных округов, чтобы число депутатов от каждого округа было соразмерно его населению; отмене имущественного ценза для кандидатов в депутаты парламента, «чтобы нация могла избирать своих депутатов без различия между богатыми и бедными». По мнению Чернышевского, осуществление подобных требований при известных условиях могло бы стать частью демократических преобразований политической жизни российского общества.

Все российские революционные демократы исходили из того, что демократизация политической жизни общества должна вести к социальному и политическому освобождению личности, расширению ее гражданских прав и свобод, созданию условий для ее духовного развития. В связи с этим представляет интерес высказывание Герцена о том, что «нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри». Речь идет о внешней и внутренней свободе личности. Ее внутренняя свобода связана с ее духовным развитием, прежде всего с ее способностями разбираться в той или иной системе духовных ценностей и действовать в соответствии с ними, в конечном счете с ее свободомыслием и готовностью брать на себя ответственность за свои действия. Обладая такого рода внутренней свободой, личность сможет более целесообразно пользоваться внешней свободой, идущей от внешних обстоятельств ее жизнедеятельности, в том числе ее политической и правовой свободой. Разумеется, дело не в неограниченной свободе. Такое анархическое понимание свободы они отрицали. Имеется в виду свобода личности в рамках существующих социальных норм, прежде всего политических и правовых, создание условий для ее всестороннего развития и свободного проявления ее творческих способностей.

Важное место в учении революционных демократов отводится проблемам деления общества на различные социальные слои и классы и социально-классовой борьбы. Как заявлял ранее В.Г. Белинский, буржуазия в начале своего социального восхождения не отделяла своих интересов от интересов народа. Когда же она превратилась «из борющейся в торжествующую», она забыла о народе и его интересах. Для защиты собственных интересов она использует силу государства вплоть до насильственного подавления народа. И Белинский делает вывод: «Не годится государству быть в руках капиталистов. Это люди без патриотизма, без всякой возвышенности в чувствах. Для них война или мир значат только возвышение или упадок фондов — далее этого они ничего не видят».

Н.Г. Чернышевский указывал на экономическое основание социальной расчлененности общества. Таковым он считал способы получения доходов и их источники. «По выгодам все европейское общество разделилось на две половины: одна живет чужим трудом, другая своим собственным». Отсюда и противоположность их социальных интересов. Одна из них заинтересована в сохранении существующих отношений, при которых она может присваивать чужой труд, интересы другой — изменить существующее положение так, чтобы «трудящийся человек пользовался всеми плодами своего труда». «Это разделение общества, основанное на материальных интересах, отражается и в политической деятельности».

Резкой критике Чернышевский подверг реформистскую тактику либералов, прикрывавших, по его мнению, свое стремление к сохранению старого режима фальшивой декламацией о «прогрессе», «свободе», «благе народа». Он признавал только такие реформы, которые «основываются на расширении свободы или ведут к ней». Речь идет прежде всего о политических свободах и правах людей, касающихся избирательного права, свободы их политической деятельности, а также свободы получения образования, благодаря которой расширяются возможности социальной жизнедеятельности личности во всех сферах жизни общества, в том числе политической. В любом случае, считал Чернышевский, реформы имеют «характер паллиативного (половинчатого) средства, и рекомендовать их принятие надобно только в тех случаях, когда нет надежды на проведение мер более широких».

Не лучшего мнения о либеральных реформах был Н.А. Добролюбов. Он писал: «...наши либералы и реформаторы отправляются в своих проектах от юридических тонкостей, а не от стона и вопля несчастных братьев».

Однако он был преисполнен исторического оптимизма и верил в то, что «в лучшей части» российского общества все более вызревают «любовь к страждущим и притесненным, желание деятельного добра». Грядет время осуществления великих идей: «...теперь в нашем обществе есть уже место великим идеям и сочувствиям, и недалеко то время, когда этим идеям можно будет проявиться, на деле».

Речь идет об идеях революционного преобразования общества на основе принципов демократии. Для этого, по словам Добролюбова, необходимо, кроме прочего, широкое просвещение народа, его воспитание на прогрессивных моральных и политических ценностях и объединение на базе общих интересов. В статье под примечательным названием «Народное дело» Добролюбов выражает тревогу по поводу того, что «народ наш живет так разрозненно, так мало проникнут сознанием общих интересов». Не меньше его тревожило то, что российский народ был «мало образован», а «всеми средствами образованности» и их плодами владели «неработающие классы общества, которым нет никакой выгоды передавать оружие против себя тем, чьим трудом они до сих пор пользовались даром».

Революционные демократы исходили из того, что преобразование общественного и государственного строя России может произойти в результате революционных действий широких народных масс. А это не исключает применения революционного насилия. Чернышевский выдвинул идею народной революции, которая может произойти «из существующих общественных отношений» и будет направлена на изменение государственного строя в интересах трудящихся масс.

Основная цель народной революции — социализм. Путь к социализму многим революционным демократам виделся через общину. Эта идея нашла всестороннее обоснование в учении А.И. Герцена о русском социализме. Община представлялась ему экономической и социальной основой социалистического образа жизни людей, коллективного решения ими «общих вопросов», касающихся всех и каждого, а также основой развития самоуправления. В то же время предполагалось, что каждый член общины должен обладать определенной самостоятельностью и свободой в решении своих семейных и личных проблем. Экономически такая самостоятельность закреплялась в, праве каждого крестьянина на свой надел земли. По мнению Герцена, это право, накрепко связывающее крестьянина с землей, должно гарантировать ему надежный источник существования и экономическую независимость. В итоге община могла бы стать такой формой социального общежития, в рамках которой наилучшим образом взаимодействовали бы личные и коллективные (общинные) интересы людей.

При этом Герцен постоянно подчеркивал, что национальные особенности развития русского народа не должны изолировать его от процесса развития мировой цивилизации. Он указывал на необходимость творческого использования опыта Западной Европы и современной науки.

Задача новой эпохи, в которую мы входим, состоит в том, чтобы на основаниях науки сознательно развить элементы нашего общинного самоуправления до полной свободы лица, — писал Герцен. Как видим, свобода личности выступает в качестве главной цели общинного социализма, а наука и общинное самоуправление — в качестве важнейших средств ее достижения. Таким образом, в учении Герцена о русском социализме органически соединились национальные особенности развития России и ценности мировой цивилизации.

Более радикальных взглядов придерживался Н.Г. Чернышевский. Он призывал к установлению в России республиканского строя, хотя в отдельных высказываниях соглашался с возможностью установления конституционной монархии. При этом он полагал, что царь должен учитывать интересы народа, исходить из них, а народ должен иметь право смещать неугодного царя и избирать другого. Расставшись со временем с подобными взглядами, Чернышевский пришел к мысли, что народная революция, к которой он призывал, должна привести к «народному правлению». Наиболее прогрессивным обществом он считал социалистическое, а наилучшей формой государственного устройства — демократическую республику, при которой, по его мнению, могла быть обеспечена вся полнота гражданских и политических прав и свобод для каждого человека.

Н.Г. Чернышевский ближе, чем другие революционные демократы, подошел к идеям народничества и отчасти марксизма. Его называют непосредственным предшественником русского революционного народничества.

Политические воззрения представителей русского революционного народничества

Революционное народничество как бы завершает течение русской политической мысли, идущее от революционных демократов Герцена, Белинского, Чернышевского, Добролюбова. В новых исторических условиях 70—90-х годов XIX в. его представители по-своему обосновывали необходимость изменения общественного строя России. Однако народничество не представляло собой единого общественно-политического течения, в нем выделяют различные направления, представленные, прежде всего П.Л. Лавровым и Н.К. Михайловским, а также М.А. Бакуниным, П..Н. Ткачевым.

Петр Лаврович Лавров (1823—1900) в своих работах «Исторические письма», «Государственный элемент в будущем обществе», «История социализма и русское движение», «Задачи понимания истории» и других пытался обосновать свое понимание исторического процесса, эволюцию человеческой мысли, в том числе политической. В анализе общественных явлений, в центре которого мыслится человек с его сознанием и волей, он применял так называемый субъективный метод. Внешний общественный мир, в том числе разного рода политические явления, рассматривается как результат деятельности «критически мыслящих личностей» в соответствии с их потребностями, интересами, целями и идеалами. Ко всем общественным явлениям, по словам Лаврова, «приходится прилагать субъективную оценку», чтобы выяснить, насколько они соответствуют тем или иным интересам и идеалам людей, и исходя из этого определять их историческую значимость. В осуществлении соответствующих нравственных идеалов он видел «единственный смысл истории».

В изучении политической и других сфер жизни общества особое внимание П.Л. Лавров уделал побудительным мотивам деятельности личностей, обусловленным потребностями, интересами и идеалами. Первостепенное значение он придавал «солидарным» действиям людей, направляемым их общими интересами. Отсюда задача: понять формы солидарности, а также условия ее упрочения и ослабления при разном уровне развития людей и форм общежития. Солидарные политические действия людей — основной способ достижения ими политической свободы. Об этом часто говорил Лавров, указывая на то, что солидарность формируется на основе общих политических интересов и целей, в которых живет «неуничтожимое сознание свободы».

Исходным принципом взаимоотношений людей Лавров называл справедливость, поясняя, что она проявляется в «равном праве на достоинство всех людей», в их равноправии. Однако в прежнем и современном обществе много несправедливости. Существует эксплуатация одних классов другими, угнетение слабых в экономическом и политическом отношениях наций более сильными, социальное неравенство и неравноправие различных групп людей и отдельных личностей. Говоря об экономической основе классовой борьбы пролетариата и буржуазии, Лавров подчеркивает, что она неизбежно ведет к борьбе за политическую власть, а цель пролетариата в этой борьбе — «передать все орудия труда в руки коллективности рабочих и прекратить в корне всякий незаработанный доход». В этом, по его мнению, заключается реализация важнейших элементов «идеала справедливого общежития».

Такому идеалу более всего соответствует общество, основанное на коллективном труде, социальном равенстве, политической и нравственной солидарности, — социалистическое общество. На пути к нему, заявлял Лавров, необходимо свергнуть эксплуататорские классы и уничтожить буржуазное государство. Сделать это должны поднявшиеся на революционную борьбу народные массы. Но для этого их надо просветить относительно сущности общественного строя России, развернувшейся в ней классовой борьбы, а также основных политических институтов, прежде всего государства. А это уже — задача интеллигенции.

В работе «Исторические письма» Лавров обосновал концепцию государства как института социально-политического и правового насилия. Согласно этой концепции, государство возникает в результате договора между собой меньшинства наиболее влиятельных членов общества, которое заставляет всех остальных членов общества исполнять данный договор. Государственные требования могут исходить от отдельного лица, государственного учреждения или выборного совета. Если эти требования не выполняются добровольно, их выполнение обеспечивается принудительной силой государственных органов.

Лавров показывает, что государственное принуждение, основанное на договоре меньшей части общества и направленное против большей его части, заведомо несправедливо и, следовательно, «противоречит понятию о прогрессе».

Однако теоретически можно представить ситуацию, в которой «государство все более принимает характер союза лиц, заключающих свободный договор и свободно его изменяющих». В этом случае принудительность государственного договора уменьшается, а государственный союз, основанный на нем, все более «приближается к общественному». Но это лишь в идеале, и скорее всего утопическом. В действительности же, по словам Лаврова, «нельзя ничего ожидать иного от современного строя, кроме обязательного подчинения большинства условиям, установленным меньшинством». Поэтому остается один выход — борьба против государственного деспотизма за демократизацию всей общественно-политической жизни общества, расширение политических прав и свобод каждого человека, создание условий, «допускающих действительное участие в политической деятельности почти всех взрослых личностей». Необходимо также добиваться смягчения принудительности закона, ибо от пресса этой принудительности страдает народ, и более всего представители интеллигенции, критически мыслящие личности.

П.Л. Лавров писал также о необходимости повышения «научности общегосударственных законов», которые должны быть направлены главным образом на осуществление жизненных интересов общества и каждой личности. Все это привело бы к тому, что государственный договор «сделался бы, с одной стороны, свободным договором личностей, с другой — результатом науки. Государственная связь перешла бы почти вполне в связь свободного общества».

В работе «Государственный элемент в будущем обществе», вышедшей через несколько лет после «Исторических писем» и, судя по всему, написанной под определенным влиянием марксизма, Лавров в какой-то мере отошел от прежних умозрительных формулировок относительно сущности государства и высказывается об этом более определенно. Он прямо заявляет, что буржуазное государство враждебно народу, служит эксплуататорам, сохранению буржуазного экономического и политического строя. Поэтому трудящиеся массы, борясь за социализм, должны «разрушить современное государство и создать нечто новое». В этих высказываниях революционного народника П.Л. Лаврова заключалось как важное для народных масс разъяснение сущности буржуазного государства, так и один из главных пунктов программы их революционной борьбы.

Также важным было разъяснение Лавровым характера перехода России к социалистическому общественному строю. Он подвергал критике идеологов русского либерализма, которые, по его мнению, не шли дальше провозглашения лозунгов свободы и демократии, были очень непоследовательны в практической борьбе за осуществление этих лозунгов. По словам Лаврова, либерализм «оказался ниже своей задачи» во многих отношениях, прежде всего в своем доктринерстве и соглашательской политической тактике. В отличие от либералов он считал, что «история в своем многовековом течении выдвинула социализм как современный способ решения задач прогрессивного человечества».

Будучи в эмиграции, Лавров в своем ответе группе офицеров из России писал: «Я надеюсь, удастся приблизить час победы социализма и час политического переворота в России». В статье «Русской социально-революционной молодежи» он высказался столь же определенно: «Единственный путь спасения нашей Родины — путь народной социальной революции».

Как подчеркивал Лавров, народная социальная революция не ограничивается захватом власти и устранением старого правительства, т. е. решением чисто политических задач. Она означает изменение всего общественного строя, и, прежде всего его экономических основ, ликвидацию эксплуатации человека человеком и установление социального равенства. И как вывод: «...революция есть один из необходимых элементов прогресса». По мнению Лаврова, движущими силами народной социальной революции должны быть крестьяне, составляющие большинство народных масс России, революционная интеллигенция и нарождающийся «рабочий пролетариат». Руководящая роль в ней должна принадлежать революционной интеллигенции, основная задача которой — просвещение народных масс и организация их на борьбу за свои права и политическую власть.

Настоящая революция наступает тогда, когда в среде масс вырабатывается интеллигенция, способная дать народному движению организацию, которая могла бы устоять против организации их притеснителей.

Он считал, что для лучшей организации революционного движения народных масс необходимо создание революционной партии, выражающей их экономические, политические и духовные интересы.

Политические взгляды П.Л. Лаврова разделял Николай Константинович Михайловский (1842—1904). В анализе политических и других общественных явлений он также придерживался субъективного метода, обосновывая и творчески развивая его. Он не отрицал влияния объективных экономических, политических и других условий жизни людей на их деятельность и поведение. Более того, Михайловский пытался выяснить взаимодействие самих этих условий. Он считал, что на развитие экономических процессов оказывают существенное влияние политические, нравственные и другие явления общественной жизни, что «совершенно немыслимо понять и объяснить экономическое положение общества, не принимая в соображение других социальных факторов». Особенно подчеркивал он роль государства, которое «никогда вполне не отказывалось от роли экономического регулятора» и «в принципе всегда считало вмешательство в хозяйственную жизнь своим правом». Сегодня это звучит весьма актуально. Однако в центре анализа Михайловским любых явлений общественной жизни, в том числе политических, остается человек, выражающий свое активное отношение к этим явлениям исходя из своих интересов.

Подобный подход логически подвел Михайловского к выводу о существовании «двуединой правды», а именно правды-истины и правды-справедливости. При этом правда-истина выражает объективное положение вещей, а правда-справедливость заключает в себе их оценку с позиций интересов того или иного субъекта.

Безбоязненно глядеть в глаза действительности и ее отражению — правде-истине, правде объективной, и в то же время сохранять и правду-справедливость, правду субъективную — такова задача всей моей жизни.

Идея взаимосвязи в общественной жизни истины и справедливости легла в основу формулы прогресса Н.К. Михайловского, согласно которой прогресс общества заключается в создании условий для всестороннего развития и свободной жизнедеятельности каждой личности. В этом, по мнению Михайловского, состоит высшая социальная справедливость, которая может быть достигнута путем совершенствования всех сторон жизни общества на основе развития науки. Данная формула в основном совпадает с пониманием общественного прогресса Лавровым, который указывал на то, что за незначительными исключениями истина распространяется и укрепляется мирным путем, а справедливость воплощается путем революции.

Н.К. Михайловский, хотя и не всегда последовательно, придерживался революционных идей. Он писал о том, что существующее в России социальное неравенство между богатыми (помещиками и буржуазией) и бедными (широкими народными массами), экономическое и политическое притеснение бедных, полное отсутствие свободы личности противоречат элементарным требованиям общественного прогресса. По его словам, эксплуататорский характер общественного строя России проявляется в том, что одни обладают богатством и властью, свободой и всеми политическими и гражданскими правами, другие же влачат бедное, бесправное, рабское существование. К тому же существующий экономический механизм производства и распределения постоянно воспроизводит «элементы богатства и нищеты, свободы и рабства». «Губительная сила» этого экономического механизма дополняется «политическими и юридическими придатками», т. е. деятельностью государственных и правовых органов, защищающих существующий экономический и политический строй общества.

Михайловский указывал на то, что российская монархия во всем поддерживает буржуазию, прячущуюся «в складках царской порфиры», и что самой буржуазии «так удобнее расхищать народное достояние и присваивать народный труд». Даже конституционная монархия не сможет решить проблем борьбы труда и капитала, не устранит эксплуатации человека человеком и «не принесет разрешения социального вопроса». Поэтому, считал Михайловский, неизбежна политическая борьба народа против существующего общественного строя, за введение и укрепление представительной, избираемой народом власти, за расширение гражданских и политических прав граждан. Один из основных девизов политической борьбы революционных масс, по Михайловскому, — «земля и воля».

Путь к будущему обществу, по его мнению, может быть проложен через крестьянскую общину. В этом он был солидарен с многими революционными демократами и народниками. Он считал, что община могла бы стать социально-экономической и нравственной основой крестьянского социализма. При этом он утверждал, что община вовсе не становится поперек дороги промышленному прогрессу, однако ограждает крестьян «от бурь промышленной конкуренции»¹.

С позиций крестьянского социализма Михайловский отрицал какое-либо значение марксизма для России. По его мнению, марксизм остается чисто западным явлением и не отражает происходящих в России экономических, политических и идеологических процессов. «Идеи и интересы, с которыми он (марксизм) борется, слишком еще слабы у нас», — писал Михайловский. В то же время он, как и Лавров, критически относился к русским либералам, считая, что их деятельность во многом направлена на то, чтобы «наложить новое ярмо на народ».

Другое направление русского революционного народничества представлено Михаилом Александровичем Бакуниным (1814—1876). Он призывал «перестроить весь мир на новых, анархических началах». Термин «анархия» означает безначалие, безвластие. По словам Бакунина, «старый мир должен пойти на слом, а новый выстроен на началах безгосударственности». Суть анархии им была выражена так: «предоставьте вещи их естественному течению». Отсюда вывод: свобода личности как ее естественное состояние не должна нарушаться никакими государственными институтами. Тем самым рисовался «новый анархический строй, в котором не будет ни притеснителей, ни притесняемых, ни государства, ни собственности, ни обязательного труда, ни дисциплины». Бакунин исходил из того, что свобода личности может проявляться только в обществе через различные формы ее свободной творческой деятельности. Отсюда требования к обществу: создание условий, в которых такая деятельность была бы возможна для всех, людей. Однако могут быть и другие проявления свободы человека, а именно «бунт против всякой власти — божеской и человеческой, — если эта власть порабощает личность».

По мнению М.А. Бакунина, человек вступает в противоречие с общественными институтами, ограничивающими его свободу. Тем более это касается государства как аппарата чиновников, перерастающего в их бюрократическую корпорацию, подавляющую народ и существующую за счет его эксплуатации. Всякое государство, по Бакунину, явно или неявно закрепляет привилегии какого-нибудь меньшинства и порабощение большинства. Массы людей не понимают этого из-за своего невежества, не понимают своих подлинных интересов, заключающихся в устранении государства, которое их порабощает. На это и должен быть направлен их «справедливый бунт свободы».

По твердому убеждению Бакунина, ни одно государство не в состоянии удовлетворить потребности и интересы народа, дать ему свободу: ни конституционная монархия, ни буржуазная республика, ни государственный социализм. Он утверждал, что везде в Европе государство показало себя банкротом, т. е. оказалось неспособным осуществить те цели, которые провозглашало. Оно всегда выступало на стороне эксплуататорского меньшинства и потому при нем всегда останется нарушение справедливости.

Восприняв ряд социалистических идей французского анархиста Прудона, Бакунин развил их в своей теории социализма.

Согласно этой теории социализм как общественный строй должен быть основан на личной и коллективной свободе, на деятельности свободных ассоциаций. Не должно быть никакой правительственной регламентации деятельности людей и никакого покровительства со стороны государства. Все происходит в рамках коллективов промышленных, сельскохозяйственных, научных, творческих и иных ассоциаций. Отношения между всеми субъектами общества строятся на принципах федерализма, т. е. их свободного и равноправного союза.

Путь к новому анархическому строю виделся Бакунину через революционное восстание или бунт, которые, по его мнению, глубоко соответствуют революционному инстинкту народных масс и представляют собой «организованный взрыв того, что зовется революционными страстями».

М.А. Бакунин оказал существенное влияние на сознание революционеров разных направлений: «и на хождение в народ, и на бунтарство, и на социал-демократов большевиков». Многие из его последователей «восприняли лишь те или иные части его учения, соединив их с мотивами и началами других теорий». Влияние его учения распространилось далеко за пределы России и сохраняется в некоторых странах до сих пор.

Еще одно направление революционного народничества связано с именем Петра Никитича Ткачева (1844—1885). На формирование его политических взглядов оказали влияние разные мыслители, прежде всего русские революционные демократы Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, Д.И. Писарев. В то же время он находился и под сильным влиянием идей французского революционера Л. Бланки, называл себя его учеником. Пытался учиться у Бланки «великому искусству заговора», относился к нему как к своему «признанному вождю». Ткачев проповедовал бланкистские идеи захвата государственной власти революционным меньшинством и установления диктатуры этого меньшинства.

Однако Ткачев не во всем следовал идеям Бланки. В отличие от него, придававшего решающее значение в развитии общества сознанию людей, Ткачев стоял на материалистических позициях и даже называл себя сторонником Маркса. Развитие политических явлений он рассматривал в их зависимости от Сложившихся в обществе экономических отношений, указывал на экономические предпосылки классовой борьбы, вскрывал в ней роль экономических интересов классов и других социальных групп. Данные интересы он характеризовал как «начало, своеобразно выражающееся в праве и политике». Писал, что «юридическая и политическая жизнь есть зеркало, в котором отражается экономический быт народа». В целом же политические воззрения Ткачева были непоследовательны и эклектичны, соединяли в себе представления и идеи разных учений.

Ткачев призывал к скорейшей социальной революции против «ничтожной кучки автократов», завладевших государственным аппаратом.

Основной движущей силой революции Ткачев считал русское крестьянство, которое в отличие от западного сохранило способность к революционным действиям и всегда готово к революции, ибо оно «не заражено еще тем буржуазным духом, который свойствен крестьянству западному». По его мнению, проникновению «буржуазного духа» в русское национальное самосознание мешало, в частности, то, что «у русского народа сохранился давно погибший на Западе общинный строй крестьянского землевладения». Ткачев утверждал, что русский народ является «коммунистом по инстинкту».

В конце XIX—начале XX в. в России наряду с идеями русского революционного народничества широкое распространение получило учение марксизма. Наибольшую роль в распространении марксизма в России сыграли труды Г.В. Плеханова и В.И Ленина, в которых, в частности, дан обстоятельный анализ теорий русского народничества.

Политические теории русского либерализма

Учениям русских революционных демократов, народников и марксистов активно противостояли теории представителей русского либерализма Б.Н. Чичерина, Н.М. Коркунова, Г.Ф. Шершеневича, Б.А. Кистяковского, В.М. Гессена, С.А. Котляревского, П.И. Новгородцева, И.А. Ильина и др.

Историк и философ Борис Николаевич Чичерин (1828—1904) в фундаментальных трудах «История политических учений» (пять томов), «Курс государственной науки», «О народном представительстве» и других представил свое понимание политики как науки и искусства, дал глубокое толкование исторического развития политической мысли, всесторонне обосновал свою концепцию государства, политических прав и свобод граждан. Он выступал против какой-либо мистики в философии и политологии и, по характеристике другого видного теоретика либерализма С.А. Котляревского, был «убежденным сторонником логицизма», т. е. логического обоснования тех или иных положений в науке. В толковании общественных явлений, прежде всего государства, Чичерин во многом придерживался философии Гегеля, в том числе гегелевской характеристики государства как высшей стадии развития человеческого общества.

Он истолковывал политику как науку о способах достижения государственных целей. Государство же определяется им как «союз народа, связанного законом в одно юридическое целое, управляемое верховной властью для общего блага». Чичерин обращает внимание на то, что государственный союз людей управляется верховной властью, а «власть есть воля, имеющая право повелевать». Вопреки анархистам, он утверждал, что при абсолютной свободе людей никакой их союз, тем более государство, существовать не может: «Человеческое общежитие основано на том, что общая сила заставляет каждого подчиняться общей воле».

В духе гегелевской философии Чичерин утверждает, что «цель государства состоит в развитии его идеи», которая заключается в достижении общего блага.

Чичерин считал, что подчинение граждан господствующей над ними государственной власти должно совершаться на основании закона. Иначе будет произвол, основанный на «праве силы». Закон, определяя права граждан, тем самым защищает их свободу — гражданскую и политическую. Вместе с тем закон определяет права и обязанности государственной власти, которая может повелевать только на основе «законного права». По сути, Чичериным глубоко обосновываются принципы существования правового государства. Его природа обосновывается ученым также и с патриотических позиций. По словам Чичерина, человек принадлежит к государству как к своему отечеству. «Каждому человеку отечество представляется вечной идеей, которой он обязан служить всем своим существом». Эта идея воплощается в государстве, которое выступает как «организованное отечество».

Основополагающую роль в концепции либерализма Чичерина играют положения, касающиеся гражданских и политических свобод и прав граждан. Он подчеркивает, что «свобода есть основное начало в понятии о гражданине» и что только свободной личности присваиваются права и обязанности. «Государство составляется из свободных лиц для общего блага, а не из рабов для пользы господина», — писал он.

Свобода трактуется Чичериным как отсутствие внешнего насилия и возможность действовать по своему усмотрению. Речь идет о внутренней свободе человека как свободе его воли, а также о его внешней свободе как свободе от внешнего принуждения со стороны кого бы то ни было. Внешняя свобода человека во многом обеспечивается правом, которое регламентирует, и охраняет ее. В данном случае имеются в виду свобода человека как гражданина государства, его гражданские свободы. Право же выступает как «взаимное ограничение свободы под общим законом».

Подобное понимание свободы легло в основу толкования Чичериным природы гражданского общества. Он писал, что гражданское общество «основано на свободной воле лиц; оно обнимает частные отношения граждан между собой», в основе этих отношений лежат «частные интересы». В то же время все граждане должны подчиняться законам государства в том, что касается их общих интересов. По мнению Чичерина, государство и церковь должны быть независимы друг от друга, «иначе совесть верующих будет подчинена внешней принудительной власти во имя государственной цели». А это противоречило бы существу самой церкви и было бы направлено против духовного мира верующих.

В политологических трудах Б.Н. Чичерина немало внимания уделяется различным формам государственного устройства, которые, по его мнению, определяются «строением верховной власти». Дается характеристика монархии, аристократии, демократии, а также смешанных форм государственного устройства: «Смешение аристократии с демократией мы можем назвать смешанной республикой, монархия может сочетаться с аристократией, с демократией или с обеими вместе. Все эти формы мы называем ограниченной монархией».

Дается характеристика и такой формы государственного устройства, как теократия, при которой религия господствует во всех сферах жизни общества. Весь порядок в государстве основывается на религиозном учении, обязательном как для правителей, так и для подчиненных. По мнению Чичерина, теократия составляет «одну из самых прочных государственных форм, ибо здесь свобода человека не становится в противоречие с учреждениями». Речь идет о религиозной свободе верующих людей. Анализ теократии как формы государства не потерял своей актуальности и в настоящее время.

В либеральной концепции Чичерина немало внимания уделяется демократии как «образу правления, в котором верховная власть принадлежит народу». Основанием демократии он считал свободу и связанное с нею социальное равенство, при этом подчеркивал, что «свобода должна подчиняться общему закону, иначе нет государства». Одно из наиболее уязвимых свойств демократии — «меньшинство безусловно подчиняется большинству». Но среди этого большинства далеко не все обладают «государственными способностями», в том числе соответствующим образованием, хотя и «являются представителями государственной воли». В результате при демократии «качество поглощается и подавляется количеством», происходит «полное подчинение образованных элементов общества необразованным». И Чичерин делает вывод: «демократия не может считаться конечной целью человеческого прогресса». Другое дело — ограниченная монархия. По мнению Чичерина, она представляет собой «сочетание монархического начала с аристократическим и демократическим». В ней «выражается полнота развития всех элементов государства и гармоническое их сочетание», «идея государства достигает здесь высшего развития». Чичерин отдает предпочтение конституционной монархии, при которой власть монарха ограничена конституцией как, основным законом государства. Он подчеркивает, что ограничения власти монарха вытекают из интересов не отдельных сословий, а всего народа как совокупного целого. «Здесь представительство не сословное, а народное; только здесь существует истинное представительное начало». В своих трудах Б.Н. Чичерин исследовал проблему народного представительства, анализировал его сущность, виды, историческое развитие представительных учреждений в Европе, условия народного представительства и т. д. По словам Чичерина, участие народа в представительных органах власти позволяет реально обеспечить многие его политические и гражданские права. В данном случае граждане прямо или через своих представителей участвуют в делах государства, в том числе «в управлении делами власти». Их политическая свобода проявляется в их праве участвовать в решении различных государственных проблем и тем самым осуществлять многие другие свои права. Любой из их представителей, участвуя в верховной власти, является в ней «законным заступником не только своих избирателей, но и всех граждан в совокупности», — писал Чичерин.

Особое значение он придавал защите интересов дворянского сословия, в том числе посредством политических и правовых институтов конституционной монархии. Чичерин высоко оценивал роль русского дворянства в истории России и считал, что оно достойно проявит себя также после отмены крепостного права, «сумеет исполнить свои новые задачи, не отделяясь от других сословий, а протянув им руку для общего дела».

Он активно защищал частную собственность на землю и другие средства производства, писал, что теории, утверждающие подчинение частной собственности государственной, «неизбежно влекут за собой полное подавление свободы, то есть уничтожение самого источника развития народов». Б.Н. Чичерин считал, что социальное неравенство между людьми неизбежно. К нему ведет и свобода личности: «При свободе выказывается все разнообразие человеческих сил, способностей, деятельности, отношений. Это разнообразие составляет полноту жизни человеческих обществ, первое условие их совершенствования».

Важно, однако, по мнению Чичерина, чтобы экономическое неравенство людей не исключало их политического равноправия. Вполне определенное отношение Чичерин выразил к общинному землевладению в России, которое, по его словам, «было плодом не свободной общины, а крепостной». Он резко критиковал славянофилов и других мыслителей, защищавших русскую общину. Будучи помещиком и идеологом русского дворянства, Чичерин защищал, естественно, не общинное, а частное землевладение. Он опасался «дилетантского радикализма», но был отзывчив к требованиям обновлений в общественной жизни. В его идеях и практической деятельности сочетались прогрессистские и охранительные начала.

Николай Михайлович Коркунов (1853—1904) — видный русский ученый в области государственного и международного права. Он определял государство как «общественный союз свободных людей с принудительно установленным мирным порядком». При этом подчеркивал, что право принуждения в данном союзе предоставляется только органам государства, которые и создают указанный порядок, добровольно признаваемый гражданами государства.

В духе современного ему позитивизма, бравшего за основу познания тех или иных явлений соответствующий опыт, Коркунов анализирует опыт существования различных государств и обосновывает приведенное выше определение государства и сущность «государственного властвования». Он обращает внимание на то, что исходящее от государства принуждение, как правило, не вызывает сопротивления граждан, поэтому проблемы решаются «без всякого насилия, которое при условии невмешательства государства было бы неизбежным».

Н.М. Коркунов характеризует государство еще и как особую форму человеческого общения, отличительной особенностью которого является принудительная власть. В работе «Русское государственное право» он рассматривает государство как «юридическое отношение», субъектом которого являются «личности, составляющие государство», а объектом — сама государственная власть, используемая субъектом для осуществления своих интересов.

Поскольку государство выступает как юридическое отношение, то содержание его деятельности определяется правовыми нормами. Эти нормы устанавливаются либо обычаем (обычное право), либо законом. Ученый отмечает, что устройство и деятельность современных государств почти всецело определяются законами. На первый план выходит конституция, или основной закон государства. В ней определяются основные права и обязанности граждан, а также принципы функционирования органов государственной власти — главы государства, представительных, исполнительных, судебных органов власти и т. д.

Так же в духе позитивизма решал проблемы политической жизни общества, в том числе государства, Габриель Феликсович Шершеневич (1863—1912). Подобно Г. Спенсеру, он сравнивает общество с организмом, элементы которого тесно связаны между собой. Указывает на рост данного организма, заключающийся в дифференциации элементов общества, в том числе в появлении новых политических институтов и в их интеграции в рамках целостной социальной системы.

Шершеневич определяет государство как «союз людей, осевших в известных границах и подчиненных одной власти». Он указывает на обозначенные в данном определении признаки государства: соединение людей; местность, занимаемая ими; власть, которой подчиняются люди, находящиеся в этой местности. Определяя общую задачу государства как «возможно большее благополучие возможно большего числа лиц», он повторяет известную утилитаристскую формулу И. Бентама. Характеризуя отдельные задачи государства, в том числе обеспечение безопасности граждан государства, их благосостояния и их прав, Шершеневич пишет: «Свою правовую задачу государство выполняет двояким образом устанавливает нормы права и охраняет их против нарушений. В первом случае действует законодательная власть, во втором — судебная».

При этом государство не должно вмешиваться в области нравственности, культуры и религии.

В работах Г.Ф. Шершеневича глубоко исследованы проблемы сущности и содержания политической власти, прежде всего государственной. Он следующим образом истолковывает ее основные признаки: она независима по отношению к другим государствам, в чем проявляется ее внешнеполитический суверенитет; она является высшей или верховной властью внутри страны; она не ограничена, т. е. нет иной власти, которая бы ограничивала государственную власть; она неделима, ибо двух высших властей не может быть.

С этих позиций Шершеневич отвергает теорию разделения властей: «Трех равных по силе властей (законодательной, исполнительной и судебной) существовать не может. Та, которая в действительности окажется более сильной, и будет настоящей властью, а остальные подчинятся ей поневоле. Законодательство, управление и суд — это не три власти, это только три формы проявления единой неделимой государственной власти, или, как выражаются, три функции власти».

Основные источники силы государства Шершеневич усматривает в весьма различных факторах, в том числе в деятельности государственных органов, прежде всего полиции и армии, в «божественном ореоле» государственной власти, т. е. в идее ее божественного происхождения, а также в создаваемом вокруг нее «правовом ореоле» — мнении, что ее деятельность целиком основана на праве. В духе позитивизма Конта и Спенсера Шершеневич исследовал исторический опыт народов, заключающийся, по его мнению, главным образом в развитии их сознания и закрепленный в их нравственных, политических, правовых и других традициях. Данные традиции также характеризуются им как источник силы государства.

Из всех известных форм государственного правления Шершеневич выделяет монархию — абсолютную и ограниченную, а также республику. Он указывает на такие формы республики, как: непосредственная демократия, при которой весь народ принимает участие в законодательстве (Древняя Греция и Древний Рим); представительная демократия, когда в законодательстве участвуют лишь выбранные народом представители; аристократическая республика (средневековая Венеция), когда у власти стоят особо привилегированные слои, выдающиеся своим происхождением или богатством; конституционная монархия, которая, по словам Шершеневича, больше напоминает республику, ибо законодательная власть — у парламента, а исполнительная — у правительства.

Несколько иначе истолковывал сущность государства и государственной власти известный российский ученый в области государства и права Богдан Александрович Кистяковский (1868—1920). Он писал, что государство есть правовая организация народа, обладающая во всей полноте своей собственной, самостоятельной и ни от кого не заимствованной властью.

Власть он характеризует как основной признак государства, говорит, что она «не только возникает в нем самом, но и поддерживается и ограничивается его собственными средствами».

Спрашивается, что это за «правовая организация народа», именуемая государством? Что вызывает ее к жизни и каким образом она появляется? Как возникает государственная власть, какие условия ее порождают, чем определяется ее характер? На эти вопросы трудно найти ответ в приведенных выше положениях, высказанных Б.А. Кистяковским. Государство предстает как некая таинственная сущность, порождающая из себя самой государственную власть — не вытекающую из условий общественной жизни данность. Это, по сути, неокантианский подход к толкованию государства, которого придерживался Кистяковский. Более научными и актуальными сегодня представляются его взгляды на роль и значение государства в жизни общества, в том числе в осуществлении интересов людей, их гражданских прав и свобод. Менее всего, пишет Кистяковский, это возможно в условиях абсолютной монархии. В ней «все сводится к властвованию, повиновению и требованию беспрекословного подчинения... преследуются только интересы власти и совершенно игнорируются интересы подданных и страны». Нередко абсолютная монархия имеет «характер полицейского государства». Иначе обстоят дела в «конституционном государстве». В нем власть приобретает правовой характер. Основной признак такого правового государства заключается в том, что «в нем власти положены известные границы», что она ограничена и подзаконна. По мнению Б.А. Кистяковского, современное конституционное государство является по преимуществу правовым, поскольку власть в нем осуществляется на основе правовых норм. Таким образом, господствуют не лица, а общие правила или правовые нормы. Лица, обладающие властью, подчинены этим нормам одинаково с лицами, не обладающими властью. Они являются исполнителями предписаний, заключающихся в этих нормах и правилах.

Разработка Б.А. Кистяковским концепции правового государства придает его научным трудам важное значение в решении многих проблем современной политологии.

Решение многих проблем правового государства предлагается также в трудах Владимира Матвеевича Гессена (1868—1920). Правовое государство, считал ученый, в своей деятельности, в том числе в осуществлении правительственных и судебных функций, «связано и ограничено правом», стоит под правом, а не вне его и не над ним. «Оно действует и осуществляет свои интересы в пределах им же самим создаваемого права».

В отличие от Шершеневича Гессен придавал серьезное значение разделению властей и высоко оценивал вклад Монтескье в разработку этой политической и правовой проблемы. Разделение властей он характеризует как важнейшую предпосылку существования правового государства, которое может функционировать только в условиях представительной формы правления. Он подчеркивает, что конституционное государство с развитой представительной формой правления по сути своей является правовым.

К правовому государству Гессен относил конституционную монархию, в которой законодательная власть осуществляется парламентом, а исполнительная — королем и его правительством. Другим типом правового государства он считал парламентскую республику — парламент осуществляет законодательную власть и утверждает правительство, которое формируется нередко по партийному принципу. И тот, и другой тип государства Гессен характеризует как конституционный, поскольку их устройство и функционирование целиком основаны на конституции — основном законе государства, а законы «не могут издаваться иначе, как с согласия народного представительства».

Основным признаком конституционного государства Гессен считал «участие народа или народного представительства в осуществлении государственной власти». Современно звучит его высказывание о том, что господство права в государственной жизни страны предполагает и требует осуществления «подзаконности правительственной власти»: «Наличие сверхзаконных полномочий у главы государства — права издания исключительных указов — противоречит существу правового государства».

Проблема правового государства всесторонне и глубоко разработана многими представителями русского либерализма. Большой вклад в ее решение внесли также А.С. Алексеев, П.И. Новгородцев, С.А. Котляревский, И.А. Ильин и другие ученые и общественные деятели.

Отметим фундаментальные труды Сергея Андреевича Котляревского (1873—1940) «Конституционное государство», «Власть и право. Проблема правового государства» и др. Котляревский резонно утверждал, что не всякое конституционное государство является правовым, ибо не всякая конституция обеспечивает полноправие граждан. Однако осуществление конституционного строя есть необходимая предпосылка появления правового государства. Первостепенное значение при этой! имеют «верховенство закона» в жизни общества и государства и «ответственность, связанная с актами государственного властвования». Немаловажное значение имеет и вывод ученого о том, что принципы правового государства должны действовать не только в области политики и права, а во всех сферах жизни общества, что они вполне совместимы «с разнообразными программами и идеалами социальной и культурной политики».

С.А. Котляревский глубоко разработал проблему соблюдения гражданских и политических прав и свобод человека в условиях конституционного и правового государства, в частности, таких прав, которые связаны со свободой совести, слова, печати, собраний, организаций, союзов, предпринимательской деятельности:

Каждый гражданин государства правомочен участвовать в политических собраниях, устраивать союзы, печатать статьи в газетах, как и заключать контракты, совершать коммерческие сделки и т.п.

Наполнены гуманистическим и подлинно демократическим смыслом его слова о том, что, обращаясь к отдельным правам индивидуума, мы естественно подходим к неприкосновенности личности. Это наиболее элементарное право, без которого не могут быть обеспечены никакие другие права.

Основополагающие теоретические проблемы правового государства решаются в работах известного юриста и философа Павла Ивановича Новгородцева (1866—1924). Он рассматривал исторический процесс и все его составляющие с точки зрения неокантианской философии. Это, в частности, означает, что все проявления человеческой культуры, в том числе государство и право, рассматривались им как воплощение в практической деятельности людей некоего «абсолютного идеала», который не есть продукт духовной деятельности людей, а дан им свыше, носит надисторический характер. По словам Новгородцева, этот идеал находится не в ряду общественных процессов, а «над ним». Он прямо заявлял, что излагаемые им воззрения утверждают «сверхисторическую природу абсолютного идеала». Данный идеал в реальной общественной жизни осуществляется «лишь отчасти, лишь относительно» и выражает «требования вечного совершенствования», он выступает «в качестве движущего мотива человеческой жизни».

Правовое государство характеризуется П.И. Новгородцевым как воплощение указанного идеала в политической жизни общества. По мнению ученого, оно олицетворяет собой высшую справедливость в регулировании отношений между людьми и утверждает подлинную свободу личности. «Принцип личности», ее право «на индивидуальное творчество и проявление» лежат в основе существования правового государства.

Острой критике подвергает Новгородцев марксистскую «классовую теорию государства», согласно которой государство возникает в результате непримиримой борьбы классов за политическую власть и выступает как орган подавления одного класса другим. Он утверждает, что «государство не есть только классовое господство», что оно скорее выступает как «публично-правовое регулирование частной и общественной жизни» и что в своей деятельности оно неизменно вдохновляется идеями социальной справедливости. Правовое государство исходит из «чистой идеи права», на основе которой вырабатываются общие для всех граждан правовые начала, имеющие «сверхклассовый и, следовательно, общечеловеческий и общегражданский характер».

Особое значение П.И. Новгородцев придавал развитию в обществе демократических институтов, которые должны эффективно защищать интересы и права каждой личности. Он разделял понимание демократии как «формы государства, в которой верховенство принадлежит общей воле народа». Поскольку же в качестве общего идеала все более принимается идеал правового государства, то и демократию следует рассматривать «как одну из форм правового государства».

По мнению П.И. Новгородцева, подобный подход опровергает взгляды западных и российских марксистов о классовой природе государства, особенно правового демократического государства. В борьбе с «марксистским социализмом» он видел одну из главных задач русского либерализма и считал необходимым «отделить нравственные предпосылки социализма от ядовитых последствий его революционного утопизма». Что касается уважения человеческой личности, ее прав и свобод, то, по утверждению П.И. Новгородцева, это «есть начало либеральное, а не социалистическое». В социалистических же учениях «эта основа не развивается, а затемняется».

Большой вклад в развитие политологии внес выдающийся русский мыслитель Иван Александрович Ильин (1882—1954). Он исследовал широкий круг вопросов, касающихся государства и права, свободы личности, ее национального, политического и правового сознания и т. д. Его политические взгляды нередко характеризуются как монархические, консервативные. Для этого есть основания. В то же время он высказал ряд идей собственно либерального свойства, которые по своему содержанию и социальной направленности вполне укладываются в рамки русского либерализма.

В основе политических воззрений И.А. Ильина лежат его представления о свободе человека — внутренней и внешней. Это чисто либеральный подход к осмыслению и оценке политических явлений (напомним, что термин «Либерализм» образован от лат. и означает «касающийся свободы»). Под внешней свободой И.А. Ильин понимал свободу от внешнего принуждения, насильственных предписаний и запрещений, угроз и преследований со стороны других людей и общества. Эту свободу он характеризовал как общественную. Внутреннюю свободу он истолковывал как духовную свободу человека, свободу его мысли и воли, их свободное и творческое выражение.

Политическая свобода трактуется И.А. Ильиным как разновидность внешней свободы, которая проявляется в том, что «человеку предоставляется самостоятельно говорить, писать, выбирать, решать и подавать свой голос в делах общественного устроения». Он указывает, что не каждый человек созрел до политической свободы. Не созрел до нее, прежде всего тот, кто не осознал высших интересов общества и государства, исходит в своем поведении из своих корыстных интересов: «Что даст своей стране такой человек, злоупотребляя свободою слова, печати, собраний, выбирая криводушно, голосуя продажно, решая все вопросы общины и государства по прихоти своих страстей и по нашепту своих личных интересов? Не станет ли он опаснейшим врагом чужой и общей свободы».

Он постоянно подчеркивал, что политическая свобода людей органически связана с их правосознанием, т. е. с их пониманием правовых основ существования государства, имеющихся политических прав и свобод и с их готовностью защищать и укреплять эти правовые, в том числе конституционные, основы. Проблема правосознания в ее разных проявлениях ставится и решается Ильиным, по сути, во всех его политологических трудах. Раскрывается тесная связь правосознания с духовной свободой людей. При этом речь идет не о внешнем освобождении от закона (таков, по Ильину, путь революции, анархии, деспотизма), а о «внутреннем самоосвобождении в пределах закона», которое выражается «в добровольном самообязывании» человека соблюдать закон. В этом обнаруживается «великая тайна свободы», а именно свободы духовной, внутренней. Ильин заключает: «Человек может быть свободным только под законом и через закон. А эта законная свобода будет тем прочнее и полнее, чем больше он опирается на внутреннюю свободу, на лояльное самообязывание здорового правосознания».

С учением о «свободе внутри закона», или о «законной свободе», связано учение И.А. Ильина о демократии. Демократия толкуется им как «народоправство», осуществляемое на основе законов, которые устанавливают гражданские и политические свободы людей. Содержание этих законов определяется опять-таки правосознанием народа. Их соблюдение предполагает наличие у народа «свободной лояльности» по отношению к ним и развитого чувства государственной ответственности. Все это должно проявиться в добровольном законособлюдении, чувстве долга и неподкупности. Народ, лишенный чувства ответственности, не способен управлять государством, утверждал И.А. Ильин. Неизбежное в этом случае несоблюдение законов ведет к разного рода преступлениям: «В жизнь внедряются всяческое воровство и мошенничество, продажность и взяточничество, люди не стыдятся уголовщины — и народоправство становится своей собственной карикатурой».

Упрочение правовых основ существования государства, создание условий для свободной жизнедеятельности каждого человека, для экономического и духовного процветания общества — такова, по мнению И.А Ильина, должна быть цель подлинно народной политики. Истинный успех политики есть «расцвет народной жизни¹, писал он Политика характеризовалась им как служение, прежде всего служение народу. Она проявляется, в частности, в волевом искусстве объединять людей ради высоких целей. В этом смысле она предполагает определенный идеал, хотя всегда должна быть «трезво-реальной»: «Нельзя без идеала политика не должна брести от случая к случаю, штопать наличные дыры, осуществлять безыдейное и беспринципное торгашество, предаваться легкомысленной близорукости. Истинная политика видит ясно свой идеал».

Тот или иной политический идеал в немалой степени формируется под влиянием правосознания людей. Отмечая это, И.А. Ильин писал: «Государство и политика живут правосознанием народа и почерпают свою силу и свой успех именно в нем».

Чрезвычайно важные и актуальные в настоящее время вопросы политики, в том числе политического сознания и политических отношений, касающиеся наций, национального патриотизма и национализма, рассматриваются в трудах ИА Ильина. Он исходил из того, что здоровый национализм людей связан с их духовным восприятием Родины и духовного единства своего народа: «Любовь к Родине соединяется с верою в нее, с верою в ее призвание, творческую силу ее духа, в тот грядущий расцвет, который ее ожидает».

И.А. Ильин говорит, что больной, уродливый, извращенный национализм действительно ведет к взаимной ненависти народов, к их обособлению и культурному застою. Однако это не относится к «духовно здоровой любви к своему народу». Он пишет, что «слияние патриота с его родиной ведет к чудесному и плодотворному отождествлению их духовных энергий» и что истинно духовное достижение всегда национально, хотя в своем значении нередко выходит за пределы той или иной нации. Подлинный гений всегда национален.

Немало внимания уделяет мыслитель так называемому «русскому национализму», суть которого, по его словам, заключается в любви русского человека к своей русской нации, к «историческому облику и творческому акту своего народа». Он писал, что в русском национальном чувстве «скрыт источник достоинства», которое Карамзин обозначил когда-то как «народную гордость», что это чувство всегда выступало как «источник единения, которое спасло Россию во все трудные часы ее истории», а также как «источник государственного правосознания», связывающий всех русских людей «в живое государственное единство».

Вывод Ильина таков: «Национализм есть здоровое и оправданное настроение души. То, что национализм любит и чему он служит, — в самом деле достойно любви, борьбы и жертв, и грядущая Россия будет национальной Россией».

В основе социально-экономического устройства будущего российского общества Ильин видел частную собственность на средства производства. Обосновывая ее необходимость, он отмечал, что это не значит, что одобряется и оправдывается «всякое наличное распределение имущества и богатства». Главное, чтобы частная собственность «вызывала бы в душе каждого полную и неистощимую волю к творческому труду». Однако «совсем не необходимо, чтобы люди делились на сверхбогачей и нищих или на монопольных работодателей и беззащитных наемников». «Частный собственник должен быть уверен в своем господстве над своими вещами, то есть законности этого господства, в его признанности, почтенности и жизненной целесообразности». Он должен быть спокоен за судьбу своих вещей, «предусматривая частные интересы своих детей и внуков», — писал И.А. Ильин.

Государство характеризуется им как «союз людей, организованный на началах права, объединенный господством над единой территорией и подчинением единой власти». В его объяснениях сущности и значения государства доминируют правовые мотивы и аргументы. Особенно подчеркивается роль правосознания людей в функционировании государства, правовой характер государственного союза. По словам Ильина, все существование государства подчинено праву, все полномочия и обязанности его суть правовые полномочия и правовые обязанности; и поэтому все отношения его должны быть правоотношениями.

Государство есть правовой союз, которому дана правовая власть для того, чтобы поддерживать право и служить праву.

По сути, И.А. Ильин развивает известный подход к государству Н.М. Коркунова, который рассматривал его как юридическое отношение.

Ильин указывал, что основное полномочие государства есть его полномочие на власть над своими гражданами, которое оно осуществляет исходя из адресуемых им правовых норм и разного рода велений. Поэтому отношения между государством и его гражданами выступают как «публичные правоотношения», на базе которых устанавливается определенный правопорядок.

Обращает внимание Ильин и на то, что свои властные полномочия государство использует для своего большего или меньшего влияния на все стороны жизни общества, в том числе на экономическую, политическую, духовную. Оно в ответе за все, что происходит в обществе. И государственные деятели должны быть на уровне их государственной ответственности. Они должны испытывать «истинное государственно-политическое настроение души», возникающее из их «искреннего патриотизма и национализма» и охватывающее их чувства, волю, воображение и мысли.

И.А. Ильин писал, что государственная власть должна быть достаточно сильной, чтобы иметь возможность выполнять свои функции. В то же время он подчеркивал, что это не имеет ничего общего с тоталитарным политическим режимом, при котором деятельность граждан максимально регламентируется государством, постоянно расширяющим свое вмешательство в их личную жизнь.

Он выделял такие формы государственного устройства, как монархия (неограниченная и ограниченная конституцией) и республика, а также некоторые сложные формы. Их различия он характеризовал следующим образом: если глава государства получает свои полномочия наследственно и на всю жизнь и при этом свободен от всякой ответственности за свои деяния, то он имеет титул монарха, а государство является монархией; если же глава государства получает свои полномочия по избранию на известный срок и является ответственным по суду за известные деяния, то он имеет титул президента, а само государство является республикой.

Ильин говорил о демократическом государстве, в котором к осуществлению верховной власти привлекается весь народ (прямо или через своих представителей), об аристократическом, в котором к осуществлению верховной власти привлекаются привилегированные слои общества, и олигархическом, в котором верховную власть осуществляет узкая группа лиц. По словам И.А. Ильина, как республика, так и конституционная монархия могут быть демократическими, аристократическими и олигархическими.

Все симпатии И.А. Ильина были на стороне конституционной монархии. Ее преимущества он пытался обосновать в своем труде «О монархии и республике», где весьма подробно анализировал различные стороны монархического правосознания, показал его преимущества перед республиканским правосознанием. Исходя из этого, он доказывает преимущество конституционной монархии как наиболее отвечающей духовной сути русского народа, его правосознанию и национальным интересам.

Таким образом, российское общество к концу XIX в. было хорошо знакомо с политической мыслью Европы. Однако европейские политические идеи и теории не были реализованы в условиях России. Реформы политической системы часто носили случайный и незаконченный характер, не имели широких социальных последствий, но тем не менее оказывали большое воздействие на состояние российского общества и развитие политического сознания русского народа.