16.5. Политическая культура и политическая идентификация россиян

Для российского общества политическая культура имеет важное значение для установления связи с процессом идентификации россиян. Идентификацинный анализ обогащает концепцию политической культуры, когда проходят кардинальные изменения в политической системе России в постсоветский период.

Политическая культура выполняет в обществе функцию идентификации, т.е. реализует потребность человека в поиске групповой принадлежности, ориентации на символы, формы правления, партии. Идентификационные процессы в России характеризуют состояние «транзитной» политической культуры. Проблема политической идентификации обострилась особенно в начале 1990-х г. в связи с распадом СССР, потоками вынужденной миграции, политическими кризисами. Возрос интерес к изучению идентификации в трансформирующихся обществах для измерения изменений политической культуры граждан и социальных групп. В России и других постсоветских государствах в силу их полиэтничности и поликонфессиональности изучение идентификации особенно важно. Острейшей проблемой стали идентичность гражданина, конфликт общероссийской и национально-этнической идентичностей.

Идентификация, по признанию американского психолога Э. Эриксона, признана «всеобщей и универсальной категорией», обозначающей процесс становления представлений человека (малой, большой группы) о своем положении в обществе, а также сравнения этого положения с положением других людей и групп. Существует тесная связь идентификации с идеологией, культурой, политикой. Идентичность – это совокупность представлений о своем равенстве (неравенстве) и своей биографии (истории) в контексте жизни сообществ (и обществ) с их этнической и политической культурой. Политическая идентификация отражает процесс поиска и сохранения людьми (группами) стабильности своего положения в динамичном процессе, соотносения своих позиций и жизненных планов с позициями партий, лидеров, органов государственной и муниципальной власти.

В западной политологии соотносят политическую идентификацию с электоральными ориентациями в условиях стабильной демократии с устойчивой двухпартийной системой. Так, политологи Р.Роуз и У.Мишлер выделили типы идентификации избирателей: 1) «негативисты», имеющие четкое представление, за какую партию они не голосуют в любом случае, но не имеющие позитивного представления, за какую партию голосовать; б) «закрытые», имеющие позитивную идентификацию на образ партии и против других партий; в) «открытые», позитивно относящиеся к какой-то партии, но не имеющие образа «врага»; г) «апатичные», не имеющие никакой идентификации.

Каждая идентичность (принадлежность) обрастает символами и нормами (правами, обязанностями). Но столкновение норм (соответственно идентичностей) затрудняет это формирование. К тому же, к таким конфликтам норм в России добавляются и другие серьезные трудности, связанные с «выпадением» важных политических идентичностей (принадлежности к великой державе, увеличение числа и уровня социальных опасностей), что ведет нередко к потере прежних смыслов жизни, затруднению обретения новых политических идентичностей. Человек соотносит себя с различными группами, особенно с референтными, которые для него наиболее значимы. Но в России социальные структуры и системы связей изменились нередко до неузнаваемости. Потеря референтных групп и отношений дестабилизировала идентичность людей и групп.

Действия разных политических и социальных сил оказались настолько разнонаправленными, что ценностно-ориентационное единство россиян оказалось недостижимым. Стали доминировать эгоистические интересы нескольких финансово-промышленных групп, крупных чиновников, а также организованных преступных группировок. Это стимулировало деидентификацию, отчуждение граждан от государства. Усилилась региональная и этническая идентификация, приходящая в противостояние с понятием «федерация» и общегосударственной (общероссийской) идентификацией. Вначале 1990-х Россия оказалась на грани распада на отдельные территориальные части.

В России идентификация чувство позитивной групповой идентичности формируется значительно медленнее и труднее, чем негативные. У россиян очень противоречиво формировалась партийная идентификация. Западные исследователи У.Зиммерман и Т.Колтон в 1996 г. задавали россиянам вопрос о том, могут ли россияне о какой-то партии сказать «моя партия». Только 25% респондентов назвали такую партию. Россия идентифицируют себя в большей степени не с движениями, партией, идеологий, а с личностями (лидерами), особенно с теми, которые отличаются от общепринятых форм политической презентации. Отсутствие сильных, ярких личностей приводит к тому, что значительна часть россиян, не определивших свою политическую ориентацию. Если в ряде западных стран количество таковых колеблется от 15 до 25,5%, то в России их число достигает 40-45%. Немало россиян ориентировались на протестное голосование. В некоторых регионах «против всех кандидатов» голосовали более 30%. Это подвигнуло законодателя внести поправки в законы, устраняющие такую графу из избирательных бюллетеней.

Становится ясно, что для нового времени, особенно для «транзитных» обществ уже слабо работает концепт политической культуры Алмонда – Верба. Голланские исследователи Ф. Хьюнкс и Ф. Хикспурс усовершенствовали его. Они, во-первых, выделили две группы активистская и пассивная культуры. Во-вторых, взяв в качестве индикаторов доверие к государственным институтам (чиновникам) и оценку возможностей личного участия в политической жизни (воздействия на политику), они добавили к имеющимся типам культур (приходская, принуждения, участия) новые типы: «гражданская партисипантная», «клиентистская», «протестная», «автономная», «культура наблюдателей».

«Наблюдатели» – тип, характерный для информированных людей (читают газеты, смотрят новости, слушают радио), но не доверяют политикам. Эта культура фрагментирована: остутствует согласие о путях развития общества; сильна отчужденность от власти; слаба национально-государственная идентичность; сильны различия в политических ориентациях возрастных когорт и поколений.

Подведем итоги. Каковы же особенности идентификационных процессов и политической культуры россиян? Это, во-первых, поляризованность сознания: «белые» и «красные», «бедные» и «богатые»), которая усилилась еще из-за огромной социальной дифференицации, соседства роскоши и нищеты. Во-вторых, это «транзитность» идентификации и политической культуры, когда советская моноидеологическая культура движется к какому новому другому типу культуры. В связи с этим выявляется и третья особенность, а именно «размытость», «неопределенность» идентичностей и политической культуры. Понятно от чего ушли, но к чему идут россияне, совсем непонятно¹.

В-четвертых, «ностальгичность» политической культуры. Еще сохраняется значительная часть людей с «советской» идентичностью (до 25-30%)².

В-пятых, мобилизационность политической культуры большинства россиян, идентифицирующих себя и свою жизнь больше с масштабными свершениями, «скачками достижений», а не с постепенным приближением к цели.

В-шестых, пресыщенность политикой, появление определенной «аллергии» к политическому, что усиливает аполитичность значительной части россиян.

В-седьмых, фрагментированность политической культуры характеризуется наличием нескольких противоречивых сочетаний (паттернов). Первая страновая идентичность – довольно высокий уровень космополитической идентичности – около 11%, плюс к этому также европейская, евразийская, патриотическая российская. Второе: фрагментированнная территориально-временная идентичность: постсоветская российская, советсткая российская, репатриантсткая российская, национально-этническая, ориентированная на выезд за рубеж и др. Третье: идеологически противоречивое сочетание – советская, постсоветская, монархическая, антикоммунистическая, демократическая, авторитарная и др. идентичности.