Политология
Курс лекций
Под редакцией профессора М.Н. МАРЧЕНКО
Издание второе, переработанное и дополненное
ВВЕДЕНИЕ
В настоящем курсе лекций, как и в предыдущем, первом его издании, рассмотрены лишь отдельные из числа наиболее важных, узловых тем политологии. Исследование остальных — дело недалекого будущего.
Почему «недалекого»? Потому что сама политическая жизнь, сама современная российская действительность со всей присущей ей жёсткостью и довольно разрушительной по своему характеру и последствиям неопределенностью указывает на необходимость скорейшего радикального пересмотра ряда ранее сложившихся подходов к рассмотрению политических явлений и проблем. Это — с одной стороны. А с другой — безотлагательного исследования новых политических явлений и процессов, появившихся в российской жизни за последние годы, глубокого осмысления места и роли в политической системе общества социально- политических и государственно-правовых институтов.
Безотлагательного рассмотрения, например, требуют проблемы, касающиеся политических конфликтов вообще и аналогичных по своему характеру конфликтов, возникающих на российской почве, в частности; проблемы места и роли в политической системе общества конструктивной и деструктивной оппозиции; вопросы легитимности государственной власти и ее преемственности; и ряд других вопросов.
Общепризнанно, что в настоящее время Россия, находясь в переходном состоянии (от чего к чему, от какого строя к какому? — это особые вопросы), переживает весьма трудное, смутное время.
Для одних ее граждан это время стало временем упадка духом, тягостного переосмысления прошлого, становления на очередной «правильный» политический и идеологический путь, временем самобичевания и покаяния. Им особенно стало дурно «в конце 80-х — начале 90-х годов», когда, «наблюдая бесславный конец мировой социалистической системы», они «стали осознавать, что идея социализма вообще утопична, поскольку несбыточна ее квинтэссенция — идея социальной справедливости, понимаемая как распределение по труду». «Нас можно упрекать за то, — горько каялись они, — что мы осознавали это слишком медленно, этот упрек мы принимаем. Можем лишь сказать, что все же наконец осознали».
Для других, более жизнестойких и твердых духом россиян переживаемое время, судя по многим, весьма примечательным приметам, стало восприниматься почти совсем по Тациту, как «редкостно счастливое время, когда можно думать, что хочешь, и говорить, что думаешь». Разумеется, с оглядкой на новые власти.
Однако, как бы там ни было, факт остается фактом: независимо от взглядов и оценок всего происходящего в нашей стране в настоящее время сложилась такая сравнительно редкая для России ситуация, когда назревшие, теоретически и практически важные вопросы можно не только сравнительно свободно, без особого давления со стороны официальных политико-идеологических канонов и структур обсуждать, но и, пользуясь средствами массовой информации и другими каналами, предлагать их свое, наиболее оптимальное решение, пытаться их активно решать.
И дело не в том, что стоящие у кормила государственной власти России круги наделены особыми по сравнению со своими предшественниками добродетелями, позволяющими им раздавать политические и иные щедроты своим согражданам. Не следует заблуждаться на этот счет. Природа чиновничества в России, также как и в любой иной стране, универсальна. Разделяемые им ценности (чины, звания, титулы, власть, деньги, «слава», знатность происхождения, «элитарность» и пр.) почти неизменны. Они в очень малой степени подвержены исторической эрозии.
О них и им подобных «выразителях чаяний народа» и «служителях Отечества» в весьма резкой форме, но с глубоким знанием дела говорил еще Наполеон. Находясь в ссылке (с 1815 по 1821 г.) на острове Святой Елены — этом затерянном острове, сотворенном, по словам императора, самим дьяволом, «справившим над океаном естественные потребности на пути из одного мира в другой», — и имея достаточно времени для анализа всего происходящего и характеристик стоящих у власти во Франции людей, Наполеон с вполне искренним возмущением и презрением восклицал: «Для этих недоумков происхождение означает все. Такие субъекты и стали главной причиной революции. Господи, спаси нацию, которой руководят подобные личности».
Эти слова были обращены к правящей элите Франции, но они до сих пор звучат весьма актуально и для других стран. Россия, так же как и многие другие бывшие союзные республики и социалистические страны, где к власти в результате «демократических революций» 90-х годов пришла все та же государственная и партийная номенклатура, прикрывавшаяся фиговым листком демократии, к великому сожалению, не стала исключением из данного ряда.
С одной, однако, оговоркой, что для правящей элиты этих стран решающее значение имело и имеет пока не родословная и не происхождение, а принадлежность к нужному «апассионарному» слою или клану, связь с «правильными» людьми в государственных и находящихся в официальном фаворе партийных структурах, с крупным, зачастую мафиозным бизнесом, с зарубежными официальными кругами и структурами, наконец, личная преданность официально провозглашенному лидеру и готовность служить сформулированным им и его окружением «демократическим» идеалам.
Существующая, тем не менее, в нашей стране и других бывших социалистических странах относительно широкая возможность не только обсуждать, но и активно влиять на решение обсуждаемых политических проблем стала реальной, судя по множеству показателей, не только и даже не столько благодаря, сколько вопреки воле и желанию стоящих у власти кругов, вопреки их издавна сложившимся партийным стереотипам.
Настоящая причина этого лежит в самом российском обществе — в его расколе на большие составные части, противоречии развиваемых каждой из них взглядов и их порою неприкрытом противоборстве, в огромных возможностях каждой из этих частей оказывать постоянное воздействие не только друг на друга, но и на властные структуры.
Чтобы подольше продержаться у власти, официальные круги вынуждены считаться с реально сложившейся в стране ситуацией, с существующим раскладом сил. По причине объективно сложившихся обстоятельств они вынуждены следовать, как говаривал еще Никколо Макиавелли, «правде не воображаемой, а действительной». Ибо «расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо».
Другая, не менее важная причина привлечения довольно широких слоев населения России, в особенности специалистов, для обсуждения и решения жизненно важных политических проблем, отчасти лежит в самой до предела запутанной в стране общей ситуации, а также в необходимости профессионального осмысления и оптимального решения ряда относительно частных, но практически весьма значимых политических вопросов .
В подтверждение справедливости сказанного сошлемся на два примера. Первый из них относится к федерализму, к его традиционному пониманию и чрезмерно узкому толкованию, порою не выходящему за рамки опыта отдельно взятой страны. Как раньше для СССР, так и сейчас и для России нет более актуальной проблемы, чем проблема федерализма. От того, как и когда она будет решена теоретически, полностью зависит практическое существование России как федерации. Это важно в полной мере осознать и использовать в процессе пересмотра не оправдавших себя подходов и доктрин федерализма не только «узко национальный» российский, но и позитивный зарубежный академический и практический опыт. Предстоит переосмыслить с учетом реальной действительности огромный круг вопросов, включая проблемы, относящиеся к определению самого понятия и содержания федерализма, к установлению в ходе сравнительного исследования его общих и специфических черт. Эту работу могут выполнить только профессионалы.
Вопрос нередко ставится таким образом: можно ли говорить о федерализме «в обобщенном виде», или речь должна идти в отдельности о понятии американского, российского, югославского и иного федерализма? Однозначного ответа на этот вопрос нет. В решении его иногда просматриваются две крайности. Первая состоит в том, что в центре внимания при сравнительном подходе ставится только общее понятие федерализма. Вторая крайность заключается в том, что на первый план выдвигается «особенное» представление о федерализме в той или иной стране.
Истина же, как всегда, на наш взгляд, находится где-то посередине. В самом деле, можно ли, занимаясь сравнительным анализом, скажем, политических систем России и США, обойтись без общего понятия федерализма, точно так же как и без учета особенностей рассматриваемых федеральных систем? Вряд ли. Нужно в равной мере использовать и то и другое.
Кроме того, весьма важно в методологическом плане иметь в виду применительно к России, что глубокое и всестороннее понимание современных проблем и состояния российской федерации с неизбежностью предполагает, с одной стороны, хотя бы беглый взгляд на ее прошлое — процесс ее возникновения и развития. А с другой — на ее настоящее и прошлое под углом зрения сравнительного анализа, сопоставления российской федерации с другими, существенными и существующими параллельно с ней федерациями.
В качестве рабочей концепции можно было бы взять с определенными оговорками следующее представление о понятии и содержании федеративной системы и федерализма, сформулированное Р.Натаном и Э.Хоффманом в процессе сравнительного исследования. «Федерализм — это такая форма организации правительства, которая стремится примирить региональное разнообразие с определенным уровнем коллективного единства и делает это таким путем, при котором региональные правительства играют вполне конкретную роль» .
Суть оговорок при этом сводится, во-первых, к некоторой неточности, содержащейся в приведенной дефиниции. Федерализм — это не только и даже не столько «форма организации правительства», сколько прежде всего форма организации самого государства. А во-вторых, к значительной абстракции приведенной дефиниции. Она была бы более конструктивной и эффективной, если бы содержала в себе не только самые общие теоретические выкладки и положения, но и более конкретные суждения.
Что при этом имеется в виду? Прежде всего указание хотя бы в общих чертах на основные общеродовые, свойственные всем без исключения федеративным системам признаки и черты, на принципы их построения и функционирования, а также на их основные цели и задачи.
Аксиоматичным, в частности, представляется то обстоятельство, что любая федеративная система, независимо от ее специфических черт и особенностей, выступает как единое союзное государство, состоящее из двух или более относительно независимых государств и государственных образований. Каждое из них, будучи субъектом федерации, имеет свое собственное административно-территориальное деление. Имеет наряду с федеральными свои собственные высшие органы государственной власти и управления, судебные, правоохранительные, фискальные и иные органы. Располагает своей конституцией и текущим законодательством. Может иметь нередко свои собственные воинские формирования и гражданство.
Основополагающими принципами образования и функционирования федеративной системы, с позиций которых следует рассматривать и оценивать любую, в том числе и российскую, федеративную систему, представляются следующие. Добровольность объединения государств или государственных образований в федерацию. Равноправие субъектов федерации независимо от величины их территории, экономического потенциала и пр. Плюрализм и демократизм во взаимоотношениях субъектов федерации между собой и согражданами. Широкая возможность граждан активно и беспрепятственно участвовать в федеральных и региональных политических процессах. Наконец, принципы законности и конституционности, означающие строгое и неуклонное соблюдение федерацией и субъектами федерации, федеративными и всеми остальными органами и организациями обычных конституционных законов.
Несомненно правы те авторы, которые считают, что любая федеративная система может быть эффективной лишь тогда, когда ее деятельность осуществляется в строгих рамках конституции и текущего законодательства, когда четко разграничены сферы деятельности и компетенция центральных и местных государственных органов, когда строго соблюдаются права и свободы граждан. В этом смысле можно только приветствовать характеристику федерализма как «договорного отказа от централизма», как «структурно оформленную дисперсию полномочий» между различными государственными органами — своего рода властными центрами, «законные полномочия которых гарантируются конституцией».
В процессе сравнительного анализа проблем, касающихся понятия и содержания федерализма, в научной литературе указывается, что федерализм должен рассматриваться не только и даже не столько с формально-юридических позиций, сколько с реалистических позиций, как явление фактически существующее в жизни, реальное. Формально-юридический образ федерализма необходим лишь для того, чтобы четче разглядеть в реальной жизни, на практике, действительный его облик. Решить вопрос о том, существует ли он в той или иной стране как явление фактическое реальное, или не существует?
Важно исходить из того, что федерализм является не одномерным, а многомерным явлением, имеет не только статический, но и динамический характер. Когда речь идет о многомерности федерализма, имеется в виду существование различных, более или менее одинаково значащих его сторон или аспектов. Подразумеваются такие аспекты, как исторический, политический, правовой или формально-юридический, социальный, фискальный, культурный, идеологический. Познание всех этих сторон несомненно предполагает использование междисциплинарного метода исследования или подхода.
Требуются совместные усилия юристов, политологов, философов, историков, социологов и представителей многих других общественных дисциплин. Предполагаются также усилия не только исследователей одной страны или государства, но и зарубежных авторов, так называемых «советологов» и «кремленологов», направленные на познание сущности, содержания и реального значения такого феномена, который в научной литературе известен под названием «советский федерализм».
Когда речь идет о федерализме как динамичном явлении, имеется в виду рассмотрение его не только как некоего застывшего, установившегося в данный момент явления, но и постоянно развивающегося, изменяющегося в связи с переменой экономических и социально-политических условий жизни общества. Федерализм, как представляется, это не только и даже не столько статика, сколько динамика, процесс. Причем не простой, а циклический процесс. Наличие его в России и в других странах подтверждается периодически изменяющимся характером отношений между федерацией и ее субъектами. В разный период истории эти отношения являются в разной степени жесткими, централизованными или децентрализованными.
Наконец, несколько слов о социальной роли, целях и назначении федерализма. Федерализм, независимо от того, в какой стране он устанавливается и практикуется — в США, России, Германии или Канаде, существует не сам по себе, как самоцель, а приобретает смысл лишь в служении обществу, отдельному человеку.
Можно согласиться с утверждением авторов — исследователей федерализма, что он преследует, по крайней мере, пять основных целей: «примирение единства и разнообразия», защита от тирании центрального правительства, создание условий для участия населения в политическом процессе на нескольких уровнях власти, создание условий для повышения «эффективности правительства через региональную конкуренцию» и выступление в качестве формы или пути «к стимулированию новаторских идей в региональных правительствах».
Разумеется, существуют и иные цели формирования федеративной системы в той или иной стране. Главная же из них — это всестороннее обеспечение процесса свободного развития различных наций и народностей, принципов плюрализма и демократизма, гарантия прав и свобод граждан. Именно с этих теоретических и политико-практических позиций и целей следует оценивать любой, в том числе «российский федерализм».
Другой пример, подтверждающий не только переосмысления старых, традиционных политических понятий и явлений, но и изучение новых институтов, относится к Конституционному суду. В России, как известно, данный демократический институт существует совсем недавно. И, естественно, вопросы, касающиеся, в частности, места и роли Конституционного суда в политической системе общества, характера его деятельности, соотношения его «чисто» юридической и политической активности, равно как и многие другие вызывают порой ожесточенные споры и требуют своего скорейшего осмысления и разрешения.
Вопросы нередко ставятся так: может ли Конституционный суд России участвовать в политической жизни страны вообще? Является ли он«чисто» юридическим или «чисто» политическим институтом? Ответ может быть следующий. Не только может, но и должен. Об этом свидетельствует многолетняя деятельность конституционных судов Австрии, Германии, США (Верховный суд), Италии, Испании и других стран.
Что же касается природы и характера деятельности Конституционного суда, то по всем признакам она является политико-юридической деятельностью. Из этого следует, что он не может рассматриваться ни как чисто юридический, ни как чисто политический институт, а лишь как политико-юридический.
Юридический аспект деятельности Конституционного суда проявляется прежде всего в том, что он имеет дело с конституционным правом и действует на его основе.
Что же касается политического аспекта, то на его существование указывают следующие факторы.
Первое. Положение Конституционного суда в системе других государственных органов. Вполне резонно считается, что суд как носитель одной из ветвей государственной власти — судебной — не может не быть политическим институтом, поскольку государственная власть в любой стране — явление сугубо политическое. Речь, разумеется, не идет о судах, рассматривающих уголовные или гражданские дела.
Второе. Политизированный характер полномочий Конституционного суда при рассмотрении значительного числа спорных вопросов. В самом деле, можно ли с полной уверенностью сказать, например, что полномочия Конституционного суда Италии при рассмотрении споров «о компетенции между различными властями государства» являются неполитическими? Или полномочия Конституционного суда Испании при разрешении споров «о разграничении компетенции полномочий между государством и региональными автономными объединениями или между самими региональными автономными объединениями»? Вряд ли. Опыт разрешения этих и других аналогичных им споров в западных странах показывает, что такого рода вопросы всегда решались и решаются не столько правовыми, сколько политико-правовыми средствами.
Это же в полной мере относится и к Конституционному суду России, который согласно Закону о Конституционном суде рассматривает дела о конституционности нормативных актов высших государственных органов России с точки зрения их соответствия установленному в Российской Федерации разделению властей и закрепленному конституцией «разграничению компетенции между высшими органами государственной власти и управления» России (п. 2, ст. 58). Или когда он дает заключения о соответствии Конституции России «действий и решений» Президента, а «также прочих высших должностных лиц», если согласно Конституции «неконституционность их действий и решений служит основанием для их отрешения от должности или приведения в действие иного специального механизма их ответственности» (п. 1, ст. 74).
Третье. Политический характер большинства предметов спора, с которыми имеет дело во многих странах Конституционный суд, а также политический характер целей, которые ставятся перед ним.
Можно соглашаться или не соглашаться, например, с официальными трактовками характера действий Конституционного суда Германии. Но одно при этом остается бесспорным. А именно, что характер таких дел, составляющих предмет его рассмотрения, как о толковании Основного закона государства «по спорам об объеме прав и обязанностей верховного федерального органа или другой заинтересованной стороны», о «расхождении мнений» по вопросам прав и обязанностей федераций и земель, и других несомненно является если и не преимущественно политическим, то, по крайней мере, политико-юридическим.
Аналогично обстоит дело и с характером основных целей создания и функционирования Конституционного суда России. Какие это конкретно цели? По закону о Конституционном суде России к их числу относятся: охрана суверенитета народов России, защита конституционного строя страны, основных прав и свобод человека, поддержание верховенства и непосредственного действия Конституции России и др.
Без претензий на истину в последней инстанции можно сказать, что вряд ли найдется хоть один из тех, кого модно ныне называть «независимыми» экспертами, кто осмелился бы по серьезному оспаривать факт, что названные и иные им подобные цели носят не только юридический, но и политический характер.
Четвертое. Оспаривая чисто юридический характер деятельности Конституционного суда, многие исследователи не без оснований указывают и на такой фактор, как политические взгляды и преференции самих судей.
С формальной точки зрения судью можно заставить быть вне политических институтов и процессов. Но было бы утопичным практически заставлять его отказываться от политических взглядов и политических склонностей вообще.
Такого в обычной политической жизни не бывает. Если только это настоящая жизнь, а не игра по конъюнктурному сценарию. Иное дело стремиться быть выше своих собственных политических амбиций и пристрастий при рассмотрении политических или просто социально значимых дел.
Безусловно правы те американские авторы, которые без намека на лукавство утверждают, что «судьи не монахи, не ученые, а участники живого политического процесса» и что с прагматической точки зрения «чисто» юридическим или «чисто» политическим институтом? Ответ может быть следующий. Не только может, но и должен. Об этом свидетельствует многолетняя деятельность конституционных судов Австрии, Германии, США (Верховный суд), Италии, Испании и других стран.
Что же касается природы и характера деятельности Конституционного суда, то по всем признакам она является политико-юридической деятельностью. Из этого следует, что он не может рассматриваться ни как чисто юридический, ни как чисто политический институт, а лишь как политико-юридический.
Юридический аспект деятельности Конституционного суда проявляется прежде всего в том, что он имеет дело с конституционным правом и действует на его основе.
Что же касается политического аспекта, то на его существование указывают следующие факторы.
Первое. Положение Конституционного суда в системе других государственных органов. Вполне резонно считается, что суд как носитель одной из ветвей государственной власти—судебной — не может не быть политическим институтом, поскольку государственная власть в любой стране — явление сугубо политическое. Речь, разумеется, не идет о судах, рассматривающих уголовные или гражданские дела.
Второе. Политизированный характер полномочий Конституционного суда при рассмотрении значительного числа спорных вопросов. В самом деле, можно ли с полной уверенностью сказать, например, что полномочия Конституционного суда Италии при рассмотрении споров «о компетенции между различными властями государства» являются неполитическими? Или полномочия Конституционного суда Испании при разрешении споров «о разграничении компетенции полномочий между государством и региональными автономными объединениями или между самими региональными автономными объединениями»? Вряд ли. Опыт разрешения этих и других аналогичных им споров в западных странах показывает, что такого рода вопросы всегда решались и решаются не столько правовыми, сколько политико-правовыми средствами.
Это же в полной мере относится и к Конституционному суду России, который согласно Закону о Конституционном суде рассматривает дела о конституционности нормативных актов высших государственных органов России с точки зрения их соответствия установленному в Российской Федерации разделению властей и закрепленному конституцией «разграничению компетенции между высшими органами государственной власти и управления» России (п. 2, ст. 58). Или когда он дает заключения о соответствии Конституции России «действий и решений» Президента, а «также прочих высших должностных лиц», если согласно Конституции «неконституционность их действий и решений служит основанием для их отрешения от должности или приведения в действие иного специального механизма их ответственности» (п. 1, ст. 74).
Третье. Политический характер большинства предметов спора, с которыми имеет дело во многих странах Конституционный суд, а также политический характер целей, которые ставятся перед ним.
Можно соглашаться или не соглашаться, например, с официальными трактовками характера действий Конституционного суда Германии. Но одно при этом остается бесспорным. А именно, что характер таких дел, составляющих предмет его рассмотрения, как о толковании Основного закона государства «по спорам об объеме прав и обязанностей верховного федерального органа или другой заинтересованной стороны», о «расхождении мнений» по вопросам прав и обязанностей федераций и земель, и других несомненно является если и не преимущественно политическим, то, по крайней мере, политико-юридическим.
Аналогично обстоит дело и с характером основных целей создания и функционирования Конституционного суда России. Какие это конкретно цели? По закону о Конституционном суде России к их числу относятся: охрана суверенитета народов России, защита конституционного строя страны, основных прав и свобод человека, поддержание верховенства и непосредственного действия Конституции России и др.
Без претензий на истину в последней инстанции можно сказать, что вряд ли найдется хоть один из тех, кого модно ныне называть «независимыми» экспертами, кто осмелился бы по серьезному оспаривать факт, что названные и иные им подобные цели носят не только юридический, но и политический характер.
Четвертое. Оспаривая чисто юридический характер деятельности Конституционного суда, многие исследователи не без оснований указывают и на такой фактор, как политические взгляды и преференции самих судей.
С формальной точки зрения судью можно заставить быть вне политических институтов и процессов. Но было бы утопичным практически заставлять его отказываться от политических взглядов и политических склонностей вообще.
Такого в обычной политической жизни не бывает. Если только это настоящая жизнь, а не игра по конъюнктурному сценарию. Иное дело стремиться быть выше своих собственных политических амбиций и пристрастий при рассмотрении политических или просто социально значимых дел.
Безусловно правы те американские авторы, которые без намека на лукавство утверждают, что «судьи не монахи, не ученые, а участники живого политического процесса» и что с прагматической точки зрения они являются не сторонними наблюдателями, а реальными творцами национальной политики.
Приведенные примеры недвусмысленно указывают на то, что в процессе становления и дальнейшего развития отечественной политологии важно сосредоточить основное внимание на пересмотре устаревших политологических теорий и подходов и на глубоком исследовании новых политических явлений, отношений и институтов.
Доктор юридических наук, профессор М.Н. Марченко
- Политология
- Лекция 1. Политология: проблемы становления и перспективы развития
- Лекция 2. Предмет и структура политической науки
- Политическая жизнь как изменяющийся объект познания
- Аспекты политики и предмет политической теории
- Логика познания политики и структура политической науки
- 1. Общая теория политики и политологические субдисциплины
- 2. Эмпирический и теоретический уровни политического знания
- 3. Фундаментальные и прикладные исследования в политологии
- Лекция 3. Методы изучения политики
- Типы и уровни методов изучения политики
- Инструментальные подходы и современные методики исследования политической жизни
- Лекция 4. Содержание и основные этапы истории политических учений
- Лекция 5. Идеи правового государства в истории политической мысли
- Лекция 6. Развитие сравнительной политологии
- Лекция 7. Политическая власть понятие власти
- Градиенты власти
- Дифференциация власти
- Формы власти
- Власть и мораль
- Власть и собственность
- Дистанциональиая и институциональная власть
- Лекция 8. Субъективные основы и субъекты политики
- 1. Субъективное и объективное в политической жизни
- 2. Субъекты политики: система и функции
- 3. Народ и человек как субъекты политики
- Лекция 9. Личность как субъект политики
- Лекция 10. Политическая демократия и ее формы. Референдум как одна из форм прямой демократии
- Лекция 11. Политическая система общества
- Лекция 12. Политический процесс
- Лекция 13. Политическое участие
- Политическая мысль об участии
- Демократия и участие граждан в политической системе
- Лекция 14. Политическая культура
- 1. Сущность характеристики политической культуры
- 2. Политическая символика
- 3. Религиозный аспект политической культуры
- 4. Типологизация политической культуры
- Лекция 15. Политическая психология
- 1. Становление политической психологии как науки
- 2. Предмет политической психологии
- 3. Научный инструментарийполитической психологии
- Лекция 16. Политика и права человека
- Лекция 17. Политика, право, демократия (методологические проблемы соотношения)
- Лекция 18. Политическая социализация личности
- Лекция 19. Статус личности в политической системе общества
- Лекция 20. Политология международных отношений
- 1. Политология международных отношений — часть политической науки
- 2. Проблема войны и мира в современной общественно-политической мысли
- 3. От эпохи войн и социальных конфликтов к эпохе научно-технического, социального и нравственного прогресса
- Лекция 22. Политика и предвидение общая характеристика предвидения
- Содержание