4. Политические подвижки в обществе

ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 80-Х: СТРЕМЛЕНИЕ К ПЕРЕМЕНАМ

Апрель 1985 года стал прологом изменений, которые привели в движение все общество и имели большой резонанс в мире. В марте 1985 года произошла смена партийного руководства, Генеральным секретарем был избран М.С. Горбачев. С этого момента начинается отсчет «эры Горбачева».

В современной исторической и политологической литературе по-разному, иногда – диаметрально противоположно оценивается ее содержание и роль инициатора. Одни авторы полагают, что М.С. Горбачев стремился к демократизации общества, выступал за коллективность и коллегиальность [34]. Другие подвергают сомнению эту точку зрения и рассматривают «перестройку» как попытку достижения М.С. Горбачевым неограниченной личной власти, как «переход от демократизации к очередному раскручиванию авторитаризма; и даже «от демократического брежневизма к диктаторскому режиму сталинского типа» [35].

Некоторые считают, что «революция Горбачева» была попыткой «правящей элиты уходящей империи выжить с помощью перестройки себя самой и основ своей власти», что это был «…путь эволюционного слома тоталитаризма через тоталитарную партию с использованием принципов централизма и дисциплины, но в то же время опираясь на ее протестно-реформаторское крыло [36]. Неоднозначны оценки и самого М.С. Горбачева: для одних он представлял собой «необычайный парадокс, являясь по сути диссидентом, стоящим у власти и сознательно демонтирующим ее» [37]; для других трагическую фигуру, поскольку одни соотечественники «будут видеть в нем великого реформатора, а другие – коварного разрушителя» [38]. Подчеркивается его проницательность и умение стратегически мыслить: был избран единственно «верный курс – на демократизацию общественной жизни». [39]

Придя к власти, новый лидер в отсутствие реальной угрозы правящему режиму встал перед выбором: либо проводить прежний «брежневский курс» и консервацию «застоя», либо попытаться произвести какие-то перемены, конечно же, еще не ведая о векторе и скорости их движения. М.С. Горбачев выбрал второй вариант. Новый партийный лидер, обладая более полной информацией о реальном положении дел, в частности, о назревании глубокого системного кризиса, а также о явном ослаблении международного воздействия советского опыта, «...принял обязанности Генерального секретаря, и будучи убежденным в необходимости радикальных преобразований во всех сферах жизни... Общество нуждалось в переменах, оно задыхалось в несвободе» [40].

М.С. Горбачев сумел уловить стремление общества к переменам. Идея реформирования, родившаяся по окончании послевоенного восстановительного периода, была пронесена поколением «шестидесятников» через «хрущевское десятилетие» и годы брежневского «застоя». Обновления жаждали все слои и социальные группы общества. Так, по крайней мере, казалось вначале. На всех уровнях партийного и государственного руководства появились люди, у которых также сложились представления о необходимости перемен. Приход к власти М.С. Горбачева оценивался ими положительно, поскольку считалось, что он из «команды Андропова», попытавшегося что-то изменить.

Необходимость модернизации была осознана не только новым руководителем, либерально настроенной частью политической и интеллектуальной элит, но и обществом в целом, уставшим от многочисленных программ и проектов предыдущих лет, так и оставшихся нереализованными. Советские люди, жившие в атмосфере засилья геронтократической партийно-государственной бюрократии, поверили новому Генеральному секретарю еще и потому, что в отличие от своих предшественников, он был довольно яркой личностью. Как и сегодня считают многие политологи, он вошел в большую политику как «живой, динамичный, способный говорить… зажигательно, подчеркнуто стремящийся к общению с людьми, чувствующий себя как рыба в воде в гуще народа. Необычайный политический стиль привлек к нему десятки миллионов людей...» [41]. Формирование политической «команды Горбачева» прошло в 1985—1986 гг. В нее вошли Н.И. Рыжков, Е.К. Лигачев, затем А.Н. Яковлев, М.А. Шеварднадзе и другие. Одновременно вытеснялись представители «брежневской гвардии» — Н.А. Тихонов, В.В. Гришин, Г.В. Романов, В.В. Щербицкий и другие. Новая «команда» занялась поиском конструктивных идей. К этой работе были привлечены ученые, в первую очередь экономисты и социологи: А. Аганбегян, Л. Абалкин, А. Гринберг, П. Бунич, С. Шаталин, Т. Заславская и другие. Их выводы нашли отражение в партийных документах.

На апрельском (1985 г.) Пленуме ЦК КПСС М.С. Горбачевым был провозглашен политический курс сначала «ускорения» социально-экономического развития страны, а позже «перестройки». «Ускорение» было нацелено в первую очередь на оздоровление экономики, на преломление неблагоприятных тенденций в этой сфере. Планировались структурная перестройка экономики, реконструкция материально-технической базы, новая инвестиционная политика, введение эффективных форм управления, использование новых технологий, ускорение научно-технического прогресса. Резервы ускорения руководители страны, как и на предыдущих этапах, видели в организационных мерах, укреплении дисциплины, повышении ответственности и т.д.

На XXVII съезде КПСС, состоявшемся в марте 1986 года, были внесены непринципиальные поправки в Программу КПСС и была утверждена ее новая редакция. Однако ценностные установки остались прежними, в соответствии с чем были определены традиционные средства и методы преобразований. Главный упор в проведении реальной политики делался на подбор руководящих кадров не только в высшем эшелоне власти, но и на местах. Большинство кадровых перемен было связано с попыткой укрепления власти и политических позиций нового Генсека.

Одновременно был предпринят ряд мер в области экономики: начато техническое перевооружение машиностроения; создана Госприемка для решения проблемы качества продукции; введена на производстве «непосредственная демократия» — выборность на конкурсной основе руководителей предприятий; образован Госагропром с целью объединения производства и переработки сельскохозяйственной продукции; начата антиалкогольная кампания. Однако эти мероприятия не привели к экономическому росту. Позже попытались решить накопившиеся проблемы с помощью экономической реформы, одобренной июньским (1987 г.) пленумом ЦК КПСС. Она предполагала введение хозрасчетного социализма, создание конкурентной рыночной среды, а в конечном счете смены административного социализма на «рыночный».

Но экономика оказалась невосприимчивой и к этим нововведениям, и не только из-за отсутствия условий: инфраструктуры рынка, товарно-сырьевых бирж, посреднических организаций. Кадры на всех уровнях имели патерналистски-социалистическую ментальность: одобрив идею рынка, не хотели принимать его негативных последствий, отпуска цен, закрытия обанкротившихся предприятий, массовой безработицы. В такой обстановке большая часть руководителей предприятий опасались рисковать, стремились получить максимальный госзаказ, обеспечивающий гарантированное централизованное снабжение сырьем и сбыт произведенной продукции.

Таким образом, предложенные в 1985-1987 гг. меры, естественно, не привели к модернизации, не дали желаемых экономических и социальных результатов, Анализируя этот первый этап, М.С. Горбачев в 1995 году писал: «...Мы начинали дело реформ исходя из того, что существующую социально-политическую систему можно улучшить. Мы были во власти тех же иллюзий, во власти которых были и наши предшественники. Я имею в виду и Хрущева, и Андропова». М.С. Горбачев и его сторонники публично не подвергали сомнению цель, поставленную в партийных документах, декларировали жизнеспособность реального социализма, возможность его исправления, раскрытия его потенциальных возможностей. Эти заявления находили определенную поддержку в обществе, поскольку отвечали ожиданиям и состоянию мифологизированного сознания значительной части советских граждан в середине 80-х годов.

Однако первые неудачи привели к необходимости корректировки курса. На январском (1987 г.) пленуме ЦК КПСС с докладом о «перестройке и кадровой политике партии» выступил Генеральный секретарь. Причинами, оказавшими негативное влияние на решение практических вопросов, назывались несвоевременность и недооценка со стороны ЦК КПСС необходимости перемен в стране, догматизм и закостенелость теории, не позволившей осуществить объективный анализ состояния общества. Было зафиксировано возникновение механизма торможения.

М.С. Горбачев предложил скорректированный курс: на основе углубления «ускорения» осуществить перестройку. Последняя была названа «революцией» [42]. В Горбачев вошел, по меткой характеристике западных обозревателей, как «архитектор перестройки», как руководитель, попытавшийся осуществить «революцию сверху». Согласно официальным документам, перестройка была направлена на преодоление застойных процессов, слома механизма торможения, глубокое обновление всех сторон жизни страны, придания социализму самых современных форм, полную демократизацию общественной жизни. Предполагалось, что составляющими перестройки станут: радикальная реформа управления, нацеленная на замену административных методов преимущественно экономическими; осуществление глубоких перемен в политической системе, но без отступления от принципиальных базисных основ; правовая реформа и т.д. Провозглашались приоритеты общечеловеческих ценностей над классовыми интересами.

Данный курс, проведение которого предполагало поддержку прежде всего во властных структурах, почти сразу же встретил сопротивление: в среде хозяйственной номенклатуры, партийно-советского аппарата, силовых структурах государства (армии, КГБ), у части членов Политбюро. «Архитектор перестройки» справедливо указал на опасность «бюрократизации общественных структур и расширенного воспроизводства на всех уровнях бюрократической прослойки, которая приобрела непомерное влияние во всей государственной, административной и даже общественной жизни».

К 1987 году сложилось непростая для реформаторов ситуация. С одной стороны, они не имели достаточно прочной опоры среди высшей и региональной партийной и военной элит, с другой — народные массы достаточно пассивно наблюдали за усилиями инициаторов перестройки. В такой обстановке на первый план выдвинулась необычайно трудная задача — сломить сопротивление консервативных сил, расширить свое влияние, укрепить собственные позиции. В 1987—1988 гг. М.С. Горбачев и А.Я. Яковлев предложили осуществить широкую демократизацию, являвшуюся, по их мнению, гарантией необратимости перемен. Таким путем предполагалось всколыхнуть широкие народные массы, создать альтернативную, управляемую сверху силу, не выходившую из-под контроля нового Генсека, которую при необходимости можно было использовать в борьбе против консерваторов.

Средствам массовой информации была отведена первоочередная роль в целенаправленном процессе политизации массового общественного сознания. Реформаторы провозгласили поворот к гласности и открытости в деятельности государственных и общественных организаций. Пресса, поддерживаемая и побуждаемая «сверху» в условиях смягчения цензуры, облегчения доступа к информации будоражила общественность. Подвергнув резкой, нередко уничтожающей критике партийное руководство всех уровней, систему власти, образ жизни, историю страны, она все более настойчиво стала выступать в качестве оппозиционной силы политике КПСС.

«Перестроечными» изданиями стали «Московские новости», «Огонек», «Известия», «Комсомольская правда», «Аргументы и факты», «Московский комсомолец», «Московская правда», «Юность» и др. Их тиражи резко выросли, они становились действительно массовыми изданиями. Обновился состав главных редакторов наиболее популярных и имевших массовые тиражи изданий, особенно литературно-художественных журналов, звучавших во весь голос еще в предшествующие годы, Их возглавили сторонники демократической ориентации, преимущественно «шестидесятники»: «Новый мир» - С. Залыгин, «Знамя» — Г. Бакланов, «Огонек» — В. Коротич и т.д.

Культурная жизнь стала протекать по-иному, свобода коснулась и ее. Одним из первых проявлений гласности стал выход на экраны фильма-аллегории Т. Абуладзе с символическим названием «Покаяние», пролежавшего до этого на полке два года. В нем была раскрыта отвратительная сущность тирании, диктаторства, ее губительное воздействие на судьбы людей.

Начался процесс реорганизации разнообразных творческих союзов, театров, телевидения, радио. Их руководителями стали демократически настроенные профессионалы. Большой резонанс в обществе имели пьесы политического театра М. Шатрова — «шестидесятника»: «Шестое июля», «Так победим», «Диктатура совести» и т.д. В свет вышли написанные еще в 60—70-е гг., запрещенные цензурой произведения «Дети Арбата» А. Рыбакова, «Белые одежды» В. Дудинцева, «Зубр» Д. Гранина, «Исчезновение» Ю.Трифонова, «Жизнь и судьба» В. Гроссмана и др. В них художественными средствами изображался сталинский диктаторский режим и его разрушающее воздействие на общество и личность.

Началась реабилитация репрессированных представителей творческой интеллигенции: расстрелянного в 1921 г. поэта Н. Гумилева, писателей первой волны эмиграции Г. Иванова, В. Набокова, В. Ходасевича; затем репрессированных в 20—30-е гг. А. Платонова, О. Мандельштама, С. Замятина и др. И, наконец, вершиной процесса освобождения слова стало снятие запрета с творчества литераторов «третьей волны» эмиграции, с диссидентов, изгнанных или покинувших Советский Союз в 70-е гг. Были опубликованы произведения А. Солженицына, В. Некрасова, И. Бродского, А. Галича и т. д.

В первые годы перестройки существенно изменилось отношение к истории, которая долго находилась под партийным диктатом. Специалисты получили возможность изучать проблемы, ранее сознательно исключенные из круга научных исследований. Особую актуальность приобрели вопросы о природе сталинизма, преступлениях коммунистического режима, о довоенном и послевоенном голоде, о политических заключенных и их судьбах и т. д. Общественность все более убеждалась в необходимости объективного написания отечественной истории XX века. В научной среде также наметился поворот к принципам современного гуманитарного знания с ориентацией преимущественно на цивилизационный подход с учетом многовариантности исторического развития и т. д.

Гласность вошла в реальную жизнь, во многом изменила настроение людей, но, естественно, не могла «снять» накопившиеся проблемы. Третий год перестройки оказался трудным, ожидаемых позитивных изменений не произошло. Задача обновления партийно-советских руководящих кадров, поставленная январским (1987 г.) пленумом ЦК КПСС, решалась неоднозначно. Замена старых руководителей на более молодых не улучшила их качественного состава, так как и новые кадры, выращенные советской системой, были приучены к командным методам руководства. Осложнились отношения горбачевского руководства с военной элитой, которая противодействовала курсу «нового политического мышления», в чем-то снижавшего роль армии. Хозяйственная номенклатура, директора предприятий не стремились включаться в экономическую реформу, предпочитали работать по-старому. Большинство представителей консервативно настроенной региональной политической элиты выразили свое негативное отношение к новым публикациям, к росту открытости информации.

В политбюро ЦК КПСС стал обсуждаться вопрос о роли гласности; в ходе дискуссии обозначилось противостояние Е.К. Лигачева и А.Н. Яковлева. Е.К. Лигачев настаивал на ее ограничении, вплоть до применения жестких административных мер по отношению к руководителям изданий, отступавших от «принципов социализма». Радикально настроенный А.Н. Яковлев, в свою очередь, обозначил свою позицию в конфликте с обществом «Память», крайней группировкой национально-патриотических сил, обвинившей его в приверженности сионизму и масонству. Он потребовал пресечения подобных выступлений вплоть до применения репрессивных мер, их оценки как «русского шовинизма» и антисемитизма. М.С.Горбачев лавировал между ними, пытаясь остаться в центре. Характерно, что проект Закона о гласности, задача разработки которого была поставлена на январском (1987 г.) пленуме ЦК КПСС и который должен был стать генерализующим, комплексным актом, включающим нормы различных отраслей права с целью установления принципов и основ гласности, так и не был принят. Единственным законодательным актом прямого действия в этой сфере стал Закон о печати, который сыграл значительную роль в развитии гласности.

На новый виток борьба в политическом руководстве вышла после октябрьского (1987 г.) пленума ЦК КПСС, на котором выступил Б.Н.Ельцин (кандидат в члены Политбюро). Он обвинил организаторов перестройки в отсутствии концепции преобразований, подверг критике стиль работы высших руководящих партийных кадров, включая и самого Генсека, потребовал более решительного подхода к реформам. Текст выступления Б.Н. Ельцина не был опубликован. Официально его позиция была оценена как «политический авантюризм», ставка на раскол в ЦК и Политбюро, а сам он был освобожден от занимаемой должности.

Отсутствие объективной информации о происшедшем только усиливало общественный интерес к Б.Н. Ельцину. Его выступление непосвященными массами было воспринято как вызов партократам, что во многом способствовало росту его авторитета. Многие считали, что с Ельциным расправились, а его устранение из политики восприняли как удар по перестройке. Кроме того, всем был преподан наглядный урок: гласность дозируется и контролируется «сверху».

Но самый важный вывод состоял в том, что единство реформаторов партийной элиты было весьма непрочным, в верхних эшелонах власти наметился серьезный раскол, следствием которого слало усиление процесса размежевания в сфере оппозиционных курсу перестройки сил: на консерваторов справа и радикал-реформаторов слева. Мощный импульс данный процесс получил после доклада М.С. Горбачева «Октябрь и перестройка: революция продолжается», посвященного 70-летию Октября, в котором давалась неоднозначная оценка роли Сталина в истории советского общества. Отмечались противоречивость его личности, грубые политические ошибки, произвол и массовые репрессии, допущенные им. Вместе с тем подчеркивался его вклад в борьбу за социализм, организаторская роль в годы Великой Отечественной войны. Это была обтекаемая «срединная» оценка, вызвавшая острую дискуссию, а точнее жесткую политическую борьбу. Осуждался характер построенной в СССР модели социализма, и, что особенно важно, пути его обновления. По существу это была борьба двух диаметральных подходов к перестройке: радикального — нацелившегося на демонтаж всей системы, и умеренно-консервативного — стремившегося к ее сохранению, но в улучшенном варианте.

Радикалы с явного одобрения секретаря ЦК КПСС А.Н. Яковлева, как считают некоторые авторы, начали в средствах массовой информации кампанию по дискредитации прошлого страны и КПСС, рисуя социализм достаточно негативными красками. Давление с их стороны было столь сильным, что возникла необходимость горбачевскому руководству дать ответ: ведут ли намеченные преобразования к отступлению от социализма?

Выяснение этого вопроса потребовало анализа идеологических аспектов перестройки. На февральском (1988 г.) пленуме ЦК КПСС был дан достаточно определенной ответ: не отступая от созданного народом, стремимся возродить ленинский облик социализма, очищая его от догматических, бюрократических наслоений.

В ответ на поток негативных публикаций об истории страны и партии охранительные силы потребовали приструнить распоясавшуюся прессу. 13 марта 1988г. в газете «Советская Россия» было опубликовано письмо Н. Андреевой «Не могу поступаться принципами», официально оцененное как манифест антиперестроечных сил»; предполагалось, что данное письмо было инспирировано Лигачевым и выражало «идейное кредо» тех, кто был не согласен с концепцией перестройки В противостоянии А.Н. Яковлева и Е.К. Лигачева маневрировавший М.С. Горбачев склонился на сторону Яковлева, что привело к поражению Лигачева и его сторонников.

Однако, как отмечают отдельные авторы, борьба с «манифестом консервативных сил» стала общим поражением: и поражением неосталинистов, и началом поражения антисталинистов, тех, кто критиковал сталинизм с позиций ленинизма, т.е. большинства так называемых «шестидесятников» или «детей XX съезда» [43]. Эта идеологическая кампания имела далеко идущие последствия: она не только разоблачила сталинизм, но и стала началом развенчания марксизма-ленинизма как утопической доктрины, что, в конечном счете, привело и к отрицанию социалистической идеи. С этого момента историческая инициатива переходит к либерально-демократическим силам, постепенно внедрившим в общественное сознание ориентацию на демонтаж всей системы.

Под их влиянием развернулась дискуссия на данную тему накануне XIX Всесоюзной конференции КПСС. В докладе на состоявшейся в июне-июле 1988 года XIX партконференции М.С. Горбачев дал следующий ответ: «Если политическая система останется неподвижной, то мы не справимся с задачами перестройки» [44]. Обществу была предложена политическая реформа, при проведении которой предполагалось исходить из ясного представления о том, какие качества системы выдержали проверку временем, а какие, наоборот, необходимо свести до минимума или полностью преодолеть. В ходе этой реформы предусматривалось преодолеть отчуждение общества от власти; ускорить процесс широкого вовлечения трудящихся в управление делами страны не на словах, а на деле; обеспечить правильное распределение властных полномочий между всеми звеньями политической системы, особенно между партией и государством.

Намечались и пути достижения этих целей: — изменение избирательной системы с целью проведения многомандатных, альтернативных выборов в Советы; реорганизация структуры органов власти и управления, в частности, высшим органом власти был определен Съезд народных депутатов, в состав которого наряду с депутатами от территориальных и национально-территориальных округов должны были войти депутаты, представлявшие основные звенья политической системы — партии, профсоюзов, комсомола и других общественных организаций. Съезд должен был образовать двухпалатный Верховный Совет СССР — постоянно работающий законодательный, распорядительный и контролирующий орган; тайным голосованием предполагалось избирать Председателя Верховного Совета. Речь шла о формировании в конечном счете правового государства, обеспечении действительного верховенства закона, реформировании советского законодательства и судебной системы, обеспечении на деле прав человека и т. д.

Одновременно партия в целом сохраняла свои позиции политического авангарда с притязанием на единственно верное постижение законов истории, на создание совершенной общественной системы. Вместе с тем, предполагалось разрешить внутрипартийные противоречия: осуществить демократизацию внутренней жизни, четко разграничить функции партийных и государственных органов и т. д.

В целом предложенная политическая реформа, несмотря на свою половинчатость и незавершенность, вносила определенные изменения в существовавшую политическую систему. В этой связи интересна позиция М.С. Горбачева, который, осмысливая позже опыт перестройки, писал в 1995 году: «Мы к 1988 году осознали, что без реформирования самой системы мы не сможем обеспечить успешно проведения реформ... с этого момента можно говорить о втором содержательном этапе перестройки. Он базировался уже на других идеологических позициях, в основе которых лежала и идея социал-демократии» [45]. Некоторые авторы сегодня настаиваю на том, что реформа вообще диктовалась тяжелейшим кризисом КПСС, как всеобъемлющей правящей структуры и партии государственного типа; она представляла собой «модернизацию системы властных отношений в СССР» [46].

Комплекс мероприятий, официально закрепленных XIX партконференцией, показал стремление М.С. Горбачева к реформированию, как, впрочем, и обозначил рамки данного процесса: произвести достаточно серьезную корректировку существовавшей системы при условии сохранения ее базисных компонентов и удержания в своих руках недавно полученной власти. Начинал складываться главный парадокс перестройки как «революции», инициированной сверху: структурные реформы, требуемые для всесторонней модернизации общества, объективно оказывались направленными против самих реформаторов, предполагали глубокую трансформацию удерживаемой ими власти.

После XIX партконференции в советскую политическую систему были внесены некоторые изменения. Реорганизации подверглись такие политические институты, как ЦК, Верховный Совет, КГБ, был сформирован новый орган представительной власти — Съезд народных депутатов СССР на основе альтернативных выборов. В результате свободного волеизъявления избирателей часть партийных руководителей потерпела поражение. И хотя это явление не стало массовым, оно свидетельствовало о реальном изменении в политическом климате общества. Перестроечный процесс на четвертом году достиг своего пика. 1989 год стал переломным. Именно в это время развернулась полная драматизма ожесточенная идейная политическая борьба в высшем эшелоне власти. Росло отчуждение между М.С. Горбачевым и его ближайшим окружением. С одной стороны, у Горбачева отсутствовала четкая концепция перестройки. С другой — близкие к нему идеологи эволюционировали и, наконец, пришли к отрицанию марксизма-ленинизма, началась открытая борьба с Лениным и его идеями. Средства массовой информации усиленно пропагандировали либеральные ценности: многообразие форм собственности, рынок, свободу личности и т.д.

Реальный политический процесс развивался в значительной степени спонтанно. Массы, политизированные в условиях гласности, первых в советской истории многомандатных выборов, и одновременно разочарованные неэффективностью горбачевских реформ, тем не менее, поддерживали новые идеи. Уличная стихия бушевала. За 8 месяцев 1989 года было проведено свыше 2500 митингов, 1030 из которых были несанкционированными [47]. По стране прокатилась волна шахтерских забастовок. Все это свидетельствовало о наличии кризиса доверия к партии и руководству.

Становился очевидным тот факт, что радикальное демократическое движение перехватывало управление массами, начиная выступать как оппозиционная сила по отношению к курсу Горбачева. Оно получило организационное оформление летом 1989 года, когда на I съезде народных депутатов СССР была создана Межрегиональная депутатская группа, сопредседателями которой стали: Ю.Н.Афанасьев, Б.Н.Ельцин, В.А. Пальм, Г.Х. Попов, А.Д. Сахаров. По существу она стала первой парламентской оппозицией, официально признанной государством. Ее руководители уверяли общественность через средства массовой информации, что стремились к решению накопившихся проблем и не имели политических целей. Однако они в известном смысле «лукавили». Г.Х. Попов на неофициальной конференции оппозиционных сил в сентябре 1989 года говорил: «...У нас есть шанс для победы. Нужно ставить на учет каждого депутата РСФСР. Он должен понять, что если он будет голосовать не так, как скажет межрегиональная группа, то жить ему в этой стране будет невозможно» [48]. Последующие события показали, что Межрегиональная группа повела достаточно решительную борьбу за власть, мобилизуя массы на выступления протеста. Эмиссары оппозиции организовывали митинги, демонстрации, забастовки и другие акции гражданского неповиновения с целью давления на власть.

Обстановка в стране обострялась. М.С. Горбачев пытался удержать власть и сохранить политическое лидерство. С этой целью он вынужден был постоянно лавировать между разными политическими силами. Характерно, что даже в этих условиях Горбачев видел большую опасность для себя в партноменклатуре, а не в радикально-демократической оппозиции. Хотя наряду с политическими радикалами стали действовать национальные радикалы с идеями расширения нрав республик и реформы советской федерации.

В 1989—1990 гг. на новый уровень вышло противостояние Горбачева и Ельцина. Ельцин, ставший первым действующим председателем Межрегиональной депутатской группы, еще при жизни А.Д. Сахарова [умер 14 декабря 1989 г.] стремился закрепить официальный статус своего лидерства. Вернувшись, несмотря на горбачевский запрет, в политику, Б.Н. Ельцин был поддержан митингующими массами и стал фактически лидером народной оппозиции. Демократическая пресса помогла ему создать имидж борца с консервативными силами, одновременно изображая Горбачева как борца за личную власть. На этой волне Б.Н. Ельцин был избран Председателем Верховного Совета РСФСР. Он стал представлять собой реальную угрозу для М.С.Горбачева.

Подоплекой борьбы двух лидеров стало разное представление о целях и содержании процесса реформирования. М.С. Горбачев декларировал приверженность социалистическому выбору, а Б.Н. Ельцин все более склонялся к либерально-демократическому варианту развития. Ельцин практически поставил вопрос о кардинальном изменении политического курса: смене социально-экономической и политической системы.

Дальнейшие события показали, что радикальная демократическая оппозиция сумела повести за собой массы. Она добилась на выборах в представительные - республиканские и местные органы — желаемого большинства. Оппозиция проникла во властные структуры и стала в рамках отдельных республик «властью — оппозицией», хотя еще и не обладала всей полнотой власти, поскольку была подчинена союзному руководству — Центру.

В начале 1990 года ею была подвергнута массированной атаке «руководящая и направляющая роль КПСС», закрепленная в статье шестой Конституции СССР. В марте 1990 года III Внеочередной Съезд народных депутатов внес изменения в данную статью. В ее новой редакции право на участие в выработке политики, в управлении государственными и общественными делами признавалось как за КПСС, так и за другими партийными, профсоюзными, молодежными и иными общественными организациями. Под давлением радикальных сил произошли определенные подвижки в системе, благодаря чему были созданы условия для оформления новых политических форм и движений. Партия в какой-то мере начинала терять свои властные функции, хотя более 70 лет она была становым хребтом огромного, сложного, многонационального государства. Можно ли рассматривать все это, как заранее спланированный процесс, как один из составляющих элементов «революции сверху», вводимый целенаправленно и продуманно? Представляется, что вряд ли. Многое возникало спонтанно. Но важно другое: Горбачев, борясь с консервативными структурами партаппарата и подключив к этому массы, явно верил в то, что процессы будут и впредь управляемы, если не со стороны Генсека, то со стороны задуманного им аппарата президентства. На III Внеочередном съезде в марте 1990 г. он был избран Президентом СССР. Оценивая это событие, историки высказывают мнения о начале этапа очередного раскручивания авторитаризма, совпавшего с процессом становления многопартийности как ответной реакции на него.

Вместе с тем в позиции М.С. Горбачева происходила определенная эволюция, он становился радикальнее, в его подходах прослеживались не только социал-демократические, но даже либеральные нотки. Это нашло отражение в программе «гуманного и демократического социализма», принятой летом 1990 г. на XXVIII съезде КПСС. Генеральный секретарь считал, что средствами его достижения должны были стать смешанная экономика, в которой, наряду с государственной, допускалась и трудовая частная собственность; продвижение к рыночным отношениям; формирование гражданского общества и правового государства; разделение властей на законодательную, исполнительную, судебную; политический плюрализм, многопартийность [49]. Но, несмотря на некоторые изменения идеологических представлений лидера, он и КПСС все более становились объектом критики. Тем более, что XXVIII съезд партии завершился расколом на реформаторское крыло, не считавшее возможным демократизацию КПСС; и консервативное крыло, обвинявшее в «оппортунизме» М.С. Горбачева. Консерваторы отстояли и реализовали идею об организации Российской коммунистической партии. Ее Учредительный съезд состоялся в июне 1990 г., первым секретарем был избран И.Полозков. Одновременно наступали и радикалы: 19 февраля 1991 г.Б.Н. Ельцин потребовал отставки Президента СССР. Они открыто повели борьбу за изменение социально-экономического строя. По стране прокатился «парад суверенитетов», шла «война законов». Сущностью этого процесса была борьба за разграничение союзной и республиканской собственности, а значит — за овладение реальной властью.

М.С. Горбачев пытался найти «золотую середину» и предложил в качестве «равнодействующей» тактику политического центризма, означавшего как отказ от возврата к доперестроечному состоянию, так и от реформаторского максимализма. Но его попытки не увенчались успехом. Оппозиция проводимому Горбачевым курсу росла. Консерваторы не простили ему даже частичного отхода от постулатов марксистско-ленинской идеологии, а радикалы — нерешительности в реализации западной модели модернизации.

В 1991 году социально-экономическая и политическая обстановка в стране продолжала накаляться, все более обострялась проблема целостности союзного государства. 17 марта 1991 г. был проведен всесоюзный референдум, на котором большинство граждан высказалось за сохранение Союза ССР. Казалось, что сложный период борьбы за власть и выбор смысловой доминанты для страны завершился победой Горбачева. Однако итоги референдума напряженности не сняли; кризис углублялся, ибо ни консервативные, ни леворадикальные силы не отказались от конфронтации. Горбачев сделал еще одну уступку своим политическим оппонентам из левых сил, стремясь таким путем сохранить Союз. Он был инициатором Ново-Огаревского процесса, протекавшего в узком кругу высших руководителей девяти союзных республик, итогом которого стал договор о Союзе Суверенных государств на федеративной основе. Его подписание было назначено на 20 августа 1991 года.

Консервативное крыло партгосаппарата, руководители силовых министерств восприняли Ново-Огаревский проект как недопустимо большую уступку радикалам, республиканским сепаратистам и т. д. 19- 21 августа 1991 г. данные силы в лице членов образованного Государственного комитета по чрезвычайному положению [ГКЧП], в который вошли: Г.И. Янаев — вице-президент СССР, О.Д. Бакланов — первый заместитель председателя Совета Обороны СССР, В.А. Крючков — председатель КГБ СССР, B.C. Павлов — премьер-министр СССР, Б.К. Пуго — министр внутренних дел СССР, В.А. Стародубцев — председатель Крестьянского союза СССР, Д.Т. Язов — министр обороны СССР, А.И. Тизяков — президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта, связи СССР. Они предприняли попытку переломить ситуацию, отстранить М.С. Горбачева от власти, пользуясь его пребыванием на отдыхе. ГКЧП ввел чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР, в Москву была введена военная техника и войска; предпринята информационная блокада. Но радикалы во главе с президентом РСФСР Б.Н. Ельциным, избранным на эту должность 12 июня 1991 года, одержали верх. Завершились эти события изъятием из политической жизни КПСС и распадом СССР. К власти пришли силы либерально-демократические ориентации.

Таким образом, история доказала тщетность попыток М.С. Горбачева реформировать тоталитарно-авторитарную систему. Она не воспринимала новаций; внутренне присущие противоречия нельзя было разрешить «революцией сверху» в варианте, предложенным Горбачевым. Тем более, что многие его инициативы, как, например, Закон о гласности, реализовывались на уровне заявлений о намерениях, очередных кампаний, а не на основе правовых, легитимных актов и глубокой модификации управленческих структур. На реальный вызов истории был дан неадекватный ответ.

Но запущенный М.С.Горбачевым в конце 80-х гг. механизм, включавший в себя хотя бы элементы гласности (Закон о печати), демократизацию выборов, идейный и политический плюрализм — сыграли деструктивную роль по отношению к системе. Иным стал политический климат в обществе, и, в конечном счете, был сокрушен коммунистический режим. Сам М.С. Горбачев больше преуспел в демонтаже системы, чем в созидании новой. Представляется верным мнение П.В. Волобуева, подчеркнувшего, что «перестройка, задуманная ее инициатором как реформа, не состоялась, она превратилась в радикальные общественные преобразования, в формационный перелом» [50]. Вместе с тем, перестроечный процесс пробудил волю к переменам; правда об обществе, его истории, полученная благодаря свободе слова, привела к ранее небывалой информационной свободе, к осознанию необходимости глубоких системных реформ. В год 20-летия начала реформация в России, А.Н. Яковлев так видит ее итоги: «…нам, реформаторам перестроечной волны, многое удалось сделать. Свобода слова и творчества, парламентаризм и многопартийность, окончание «холодной войны», изменение религиозной политики, прекращение политических преследований, реабилитация жертв репрессий, удаление из Конституции шестой статьи – о руководящей роли КПСС… Это были сущностные реформы, определившие постепенный переход к новому общественному строю на советском и постсоветском пространстве» [51]. Именно в русле этого осознания развивались во второй половине 80-х годов массовые движения «снизу», которые первоначально поддерживались и воспринимались реформаторами как проявление «социалистического плюрализма», а затем стали вызывать тревогу, превратились в достаточно мощный фактор развития политического процесса в России.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. См.: Арбатов Г. Из недавнего прошлого // Л.И.Брежнев. Материалы к биографии. М.1991. С.61; Аксютин Ю.В. Октябрь 1964 года. «В Москве хорошая погода». Там же. С.50—58; Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия. М., 1995. С. 229-234; и др.

2. История России с начала ХII до начала ХХI века. Под ред. А.Н. Сахарова. Институт российской истории РАН. М., 2003. С.729.

3. Левада Ю., Ноткин Т., Шейнис В. Секрет нестабильности самой стабильной эпохи // Погружение в трясину. М., 1991. С. 19.

4. Наше Отечество. Опыт политической истории. М., 1991. Т. 2. С. 484.

5. Такер Р. Распухшее государство, одрябшее общество: наследие сталинизма в брежневской России // Новое политическое мыш­ление в процессе демократизации. М., 1990. С. 116.; Боффа Д. История Советского Союза. М., 1990. Т.2. С.537.

6. Орлов А. С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.В. История России. 2-е изд. М., 2004. С.436.

7. Арбатов Г. Затянувшееся выздоровление (1953—1985). Свидетельство современника. М., 1991. С. 102; См.: Бурлацкий Ф. Вожди и советники. О Хрущеве, Андропове и не только о них. М., 1990. С.271-281;

8. Устав Коммунистической партии Советского Союза // Материа­лы ХХШ съезда КПСС. М., 1966. С.209-211.

9. Арбатов Г. Затянувшееся выздоровление... С. 260—261.

10. Арбатов Г. Из недавнего прошлого... С. 68.

11. Восленский М. Номенклатура. М., 1991. С. 369, 370.

12. Арбатов Г. Затянувшееся выздоровление... С.258.

13. Месяцев Н. Генсека на экране должно быть втрое больше // Л.И.Брежнев. Материалы к биографии. С. 213.

14. Овруцкий Л. До и после оваций // Л.И.Брежнев. Материалы к биографии. С.276,277.

15. Арбатов Г. Затянувшееся выздоровление... С.158.

16. Ростропович М. Открытое письмо // Л.И. Брежнев. Материа­лы к биографии... С.61.

17. Чазов Е. Здоровье и власть. М., 1992. С.172.

18. См. подробно: Андропов Ю.В. Учение Карла Маркса и некото­рые вопросы социалистического строительства в СССР. М., ПЖЭ, С.20, 24, 25, 27.

19. Лепехин В.А. Об истоках модернизации и мотивах «модерниза­торов» // Социально-политические науки. 1992. №4-5. С. 3.

20. Россия и мир. М.1994. Ч.2. С.286,287.

21. Синявский А.Д. Диссидентство как личный опыт // Юность. 1989. № 5. С.87-92; Петровский Л. Перестройка, верни им имена // Родина. 1990. № 4; Орлов Ю. Свобода в нас самих // Родина. 1991. № 9—10; Мильштейн И. Выйти на площадь // Огонек. 1990. № 1; Гинзбург А. Из старых записок // Звезда. 1990. № 11; и др.

22. Амальрик А. Записки диссидента. М; СПб. Слово. 1991.; Боннер Е. Постскриптум М., 1990.; Буковский В. И вновь возвращается ветер. М., 1990.; Копелев Л. Утоли моя печали (мемуары). М., 1991.; Марченко А. Мои показания. М., 1991.4 и другие.

23. Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Benson. 1984. (М.—Вильнюс, 1992); Амальрик А. Просуществует ли Советский Союз до 1984 года? // Огонек. 1990. № 1-10.;Медведев Р. К суду истории. Нью-Йорк, 1973; и другие.

24. Березовский В., Кротов Н. Неформалы — кто они? // Неформальная Россия. Опыт справочника. М., 1990; Березовский В. Диссидентское движение в СССР в 50—80-е годы // История СССР. М., 1990; Мейер М. Очерки истории правозащитного дви­жения в СССР // Преподавание истории в школе. 1990. № 5; Безбородое А., Мейер М., Пивовар Е. Материалы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР в 50—80-х годах. Учебное пособие. М. РГГУ, 1994.

25. Алексеева Л. Указ. соч. С.237.

26. Сахаров A.Д. Воспоминания // Знамя. 1990. № 10. С.25.

27. См. речи подсудимых в сб. «Цена метафоры или преступление и наказание Даниэля и Синявского». М., 1989.

28. Миф о застое. Сост. Б. Никонорова, А. Прохватилова. Л., 1991. С.59-60.

29. Петровский Л.П. Неизвестный Сахаров // Кентавр. 1995. № 2. С.36-37.

30. Солженицын А.И. На возврате дыхания и сознания // Сб. Из-под глыб. 1973 г. (в самиздате). 1974.

31. Миф о застое. С.272, 273.

32. Гефтер М. Указ. соч. С.93.

33. Безбородов А., Мейер М., Пивовар Е. указ соч. С.48.

34. Верт Н. История советского государства 1900—1991. М.,1992.С.473; История России XIX—XX вв. Курс лекций. Ч.2. Брянск, 1992. С.91; и т. д.

35. Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия. М., 1995. С.280; Рыжков Н.И. Перестройка: история предательств. М., 1992. С.368.; Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. М., 1994. С. 477.

36. Бри М. Михаил Горбачев — герой гуманистического демонтажа. (Попытка социально-исторического портрета) // Полис. 1995. № 2. С.112, 118.; Яковлев А.Н. Реформация в России // Общественные науки и современность. 2005. №2. С.6.

37. Цит. по: Власть и оппозиция... С.279.

38. Волкогонов Д. Семь вождей. Галерея лидеров СССР. В 2-х кн. М., 1996. С.281.

39. Яковлев А.Н. Реформация в России… С.7.

40. Горбачев М. Оглянуться назад, чтобы посмотреть вперед // Свободная мысль. 1995. № 3. С.4.

41. Согрин В. Политическая история современной России. 1985 - 1994. От Горбачева до Ельцина. М., 1994. С. 19.

42. Материалы Пленума ЦК КПСС. 27 -28 января 1987. М., 1987. С.7—8,15,16; Горбачев М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М., 1988. С. 31, 71.

43. Власть и оппозиция... С. 293.

44. Материалы XIX Всесоюзной конференции КПСС. 28 июня — 1 июля 1988. М., 1988. С.38.

45. Перестройка. Десять лет спустя. (Апрель 1985 — март 1995). М., 1995. С. 70.

46. Волгин Е.И. КПСС в контексте советской политической модернизации (конец 80-х – пол.90-х годов ХХ в.) //Вестник Московского университета. Сер.12. Политические науки. 2004. №3. С.75.

47. См.: Реформирование России: мифы и реальность. М., 1994. С. 19, 22.

48. Правда. 1994. 18 мая.

49. См.: Программное заявление XXV1I1 съезда КПСС. К гуманному, демократическому социализму // Россия сегодня... С.32—45.

50. Перестройка. Десять лет спустя. С. 117.

51. Яковлев А.Н. Реформация в России. // Общественные науки и современность. 2005. №2. С.7.