Тоталитарные перевоплощения интернационализма и национализма

Как известно, одной из важнейших традиционных опор, на которых базируется личность, тем зеркалом, через которое ин­дивид сознает себя членом общества и приобретает чувство са­мости, является нация. Симптоматично, что правый и левый ва­рианты тоталитаризма, подойдя к этой проблеме, казалось бы, с прямо противоположных позиций, сумели использовать ее каждый по-своему для утверждения тотального господства госу­дарства.

С определенными оговорками можно сказать, что марксизм является ровесником национальной идеи и понимаемого широко (а не только сугубо негативно) национализма. В этом контексте он представляет собой не только вызов классической политиче­ской экономии и критику капиталистических производственных отношений, но и критику национализма и религии. Будучи про­граммой освобождения людей от промежуточных образований, мешающих превращению отдельного индивида во «всемирную историческую личность», марксизм постулировал образование про­летариата в качестве силы, трансцендирующей национальные при­верженности и действующей на наднациональном уровне. Что­бы подчинить людей выполнению этой цели, ставилась задача подорвать национально-культурные традиции и ценности, ото­рвать их от национальных корней. Поэтому естественно, что с са­мого начала марксизм рассматривал национализм, равно как и ре­лигию, в качестве противника и врага, с которыми необходимо вести решительную и бескомпромиссную борьбу.

Оценивая национальный вопрос всецело с точки зрения целей классовой борьбы пролетариата, основоположники марксизма ис­ходили из постулата, согласно которому любое общество строит­ся на горизонтальных классовых различиях, пересекающих на­циональные границы и приверженности, и поэтому классовые различия играют более фундаментальную роль по сравнению со всеми другими различиями, в том числе и национально-этичес­кими. Была сформулирована идея, согласно которой национализм представляет собой продукт капиталистического развития и ему суждено исчезнуть с исчезновением капитализма. К.Маркс и Ф.Энгельс утверждали, что освобождение пролетариата от ка­питалистического ига приведет к ускоренному исчезновению национальных различий и антагонизмов. Предполагалось, что с ус­тановлением господства пролетариата и по мере утверждения прин­ципов социализма разделение людей по национальному принци­пу потеряет всякий смысл и оно будет полностью заменено классовым разделением. При этом особо подчеркивалась мысль о том, что только пролетариат способен стать той силой, кото­рая может выполнить историческую задачу объединения наро­дов в единое целое.

Следует отметить, что марксисты, в том числе и русские, ве­ли ожесточенные споры о будущем нации и национальных от­ношений в условиях перехода к социализму и в ходе социалис­тического строительства. Но при всех спорах о федерализме, автономизации, реализации права наций на самоопределение вплоть до полного отделения В.И.Лении и его сподвижники в целом сохра­няли убежденность в том, что в процессе социалистического строительства социально-экономические и национально-куль­турные различия между регионами, национально-государствен­ными образованиями постепенно будут сглажены и в конечном счете преодолены, что создаст условия для победы интернацио­нального начала над национальным началом.

Марксизм-ленинизм по самой своей сути не мог принять на­циональную идею, национальное начало, тем более национа­лизм, поскольку они рассматривались (собственно и были тако­выми) как важнейшее препятствие на пути интернационального единения народов на принципах классовой солидарности и клас­совой борьбы. Поэтому неудивительно, что предложенная ком­мунистами программа имела своей целью, по сути дела, созна­тельную, принудительную систематическую переделку самой природы этноса, этнонационального. Такая цель вытекала, соб­ственно говоря, из самой установки на большевизм и советиза­цию всех аспектов жизни огромной многоликой империи, ее го­сударственно-административной системы, культуры, социальной сферы, даже реалий быта. Как известно, правители Российской империи довольно терпимо относились (либо смотрели на это сквозь пальцы) к сохранению во многих этнонациональных образова­ниях традиционных форм и органов управления, вероисповеда­ния. Большевизация и советизация предполагали уничтожение всего этого и жесткую унификацию и стандартизацию всего и вся по меркам, составленным в центре.

С этой точки зрения все нации и народности оказались дей­ствительно равны. Как бы игнорируя законы общественно-исто­рического развития, предписывающие каждому народу свой соб­ственный путь и собственное место в обществе, называемом человеческим, была поставлена задача осчастливить многие на­роды, оставшиеся при феодализме, путем перенесения их в со­циализм, минуя капитализм, а те народы, которые «застряли» в родоплеменных отношениях, приобщить к благам социализма, минуя и феодализм, и капитализм. Широкомасштабные репрес­сии и выселение наиболее трудолюбивой прослойки населения из деревни под лозунгом ликвидации кулачества как класса, вынуж­денное переселение людей из деревни в город или отдаленные ре­гионы страны вели к подрыву питательных корней, вековых ус­тоев национального образа жизни, ослаблению приверженности к труду, родному очагу, национальной истории. В итоге совет­ские люди были объявлены членами совершенно невероятного и парадоксального образования — интернационального народа, безнапиональной нации — «новой исторической общности» в ли­це советского народа.

Еще более пародоксальным представлялось то, что идеология интернационализма приобрела уже в своеобразно перевернутой форме функции идеологии национализма. Этому в значительной степени способствовали интересы и потребности сохранения Рос­сии как единого государства в условиях возрождения сепаратист­ских устремлений отдельных национальных регионов внутри стра­ны и постоянной угрозы внешней интервенции, создавшей атмосферу осажденной крепости. Идеология интернационализ­ма, по сути дела, оказалась поставленной на службу государст­венных интересов и стала выполнять функции, аналогичные тем, которые национализм играл в идеологии германского нациз­ма. Не случайно, понятия «антикоммунизм» и «антисоветизм» стали в некотором роде синонимами, а ключевым элементом про­летарского национализма считалась поддержка политики Совет­ского Союза.

В идеологии фашизма произошло органическое слияние соци­ализма и национализма, что в итоге и дало основание Гитлеру и его сподвижникам говорить о национал-социализме. С этой точки зре­ния интерес представляет определение социалиста, которое Гит­лер дал в одном из выступлений в 1922 г.: «Тот, кто готов рас­сматривать цели нации как свои собственные в той мере, когда для него нет более высокого идеала, чем благосостояние нации; тот, кто понимает наш государственный гимн "Германия пре­выше всего" в том смысле, что для него нет в мире ничего вы­ше его Германии, народа и земли, тот является социалистом».

Очевидно, что в рассматриваемом аспекте марксизм-ленинизм и фашизм придерживались диаметрально противоположных по­зиций. Воинствующий расизм и национализм последнего обще­известны. Здесь укажем лишь, что в методическом плане утверж­дения тоталитарных структур и ментальности они сыграли роль, аналогичную той, которую сыграли теория классовой борьбы и идея интернационализма в марксизме-ленинизме. Подобным же об­разом расизм и национализм были превращены в универсальные системообразующие установки, определяющие весь строй дейст­вий и мыслей всех членов общества. С самого начала фашизм рас­сматривал нацию как некий синтез всех без исключения мате­риальных и духовных ценностей, приоритет перед отдельным индивидом, группами, слоями, классами. Как утверждал Гитлер в своем выступлении перед промышленниками в 1932 г., опре­деляющее значение имеет «осуществление волеизъявления на­ции, ибо только это волеизъявление может быть исходной точ­кой для политических выступлений». Еще более определенно и недвусмысленно он говорил об этом на Нюренбергском конгрес­се НСДАП в 1938 г. По его утверждению, чтобы закрепить «чу­до германского воскресения», начатое в 20-х годах, партия должна объявить безжалостную войну классовым и сословным предрассудкам. Она должна позаботиться о том, чтобы незави­симо от рождения и происхождения сильный волей и талантли­вый немец мог бы найти доступ к высшим степеням социальной лестницы.

Стало быть, важное место в фашистской идеологии отводи­лось уничтожению всех классов, но в отличие от марксизма-лени­низма, предполагавшего осуществить это на путях пролетарско­го интернационализма, приверженцы фашизма предусматривали достичь эту цель путем подчинения всего и вся сугубо националь­ному началу. В отличие от «буржуазного и марксистско-еврейского мировоззрения», откровенничал Гитлер, идея национал-со­циалистического «народного государства» оценивает «значение человечества в его базовых расовых терминах». Поэтому, по мне­нию Гитлера, эта идея отвергает равноправие рас и, признавая существование высших и низших рас, считает необходимым со­действовать торжеству первых. Она не может признать право на существование каких-либо этических идей, если эти идеи пред­ставляют угрозу расовому существованию носителей более высо­кой этики. Поэтому естественно, что краеугольным камнем ты­сячелетнего Третьего рейха была провозглашена идея сохранения чистоты арийской расы, а «нового порядка» для остального ми­ра — идея господства арийской расы. Деятельность основопола­гающих общественных институтов всецело подчинялась этой универсальной задаче.

Как считал Гитлер, «семья не является самоцелью, а служит более высокой задаче: увеличению и сохранению человеческого рода и расы. Именно в этом состоит смысл семьи и ее задача». О каком «человеческом роде» и о какой «расе» шла речь, здесь вряд ли есть смысл напоминать.

Важной характеристикой фашистской идейно-политической конструкции стало отожествление, органическое слияние поня­тий нации и национального государства, в силу которого госу­дарство рассматривалось как юридическое воплощение нации, на­деленное ответственностью за определение природы, целей и интересов нации в каждый конкретный исторический период. Государство, утверждал Гитлер, не имеет ничего общего с эко­номикой, поскольку оно есть не экономическая, а расовая орга­низация. В результате, по справедливому замечанию Р.Фарначчи, фашизм «отожествлял общество с нацией, нацию с государством, экономическую деятельность — с политичес­кой деятельностью».

Таким образом, отправившись, казалось бы, с прямо проти­воположных позиций, Гитлер и его сподвижники, по сути дела, пришли к выводу, по своему функциональному значению близ­кому позиции большевиков. Только если у последних в качест­ве субъектов смертельной схватки выступали классы, то у наци­стов демаркационная линия проходила между немцами и немемецким народом, с одной стороны, и остальным миром, с другой. Как верно подметил В.Н.Ильин, «языческий национа­лизм, красный интернационализм», при всех необходимых здесь оговорках, оказались поставленными на службу идентичных друг другу целей — обоснованию и идеологическому обслужи­ванию фашистского и большевистского режимов.