Появляется Вадим.

АНФИСА /встает/. Задик, Вадик, я тебе брюки погладила, возьми.

ВАДИМ. А мне не надо.

АНФИСА. Я же для тебя стараюсь, сил не жалею тебя обслужить.

ВАДИМ. А мне не надо, чтобы ты для меня старалась.

АНФИСА. Тебе не надо, так и мне не надо.

ВАДИМ. Разговор окончен? Отлично... /Закурил./

АНФИСА, молод ты еще курить. Сам заработай, тогда и кури!

ВАДИМ. Ах, ты меня своим хлебом попрекаешь? Ладно же! Хватит! вообще не буду у тебя есть! /Лег на кровать, отвернулся лицом к стене./

АНФИСА /обращаясь к Флеровой/. Презирает он меня, ох, пре­зирает!

ФЛЕРОВА /за столом/. За что же ему вас презирать?

АНФИСА. А за это самое, за Василия.

ФЛЕРОВА. Мерзость это и гадость - его презрение.

АНФИСА. Прости меня, сынок. Виновата... И кури, пожалуйста, только не вредничай... /Вадим молчит./ Ну, пожалуйста, Вадик, уже второй день не кушаешь.

ВАДИМ. Ладно. /Усаживается за стол, с жадностью ест./

АНФИСА. Сынок, давай с тобой жить по-человечески.

ВАДИМ. Я по-человечески живу... Ну, я пошел.

АНФИСА. Куда?

ВАДИМ, не твое дело. Не лезь! Куда надо, туда и пошел.

КАПА /из-за стола/. Это матери-то.

Вадим уходит. Анфиса рыдает, бессильно бьется в дверь.

ФЛЕРОВА. Анфиса Максимовна, сходите к врачу. Вы плачете по десять раз на день. Поймите, это болезнь.

АНФИСА. Ничего не понимают врачи: по-ихнему истерика, а по-моему, просто жизнь. Они жизни не знают, а прописывают. От жизни лекарства не бывает!

ПАНЬКА. Так и сказала: от жизни лекарства не бывает.

ВАДИМ. Так и сказала.

В комнате Анфисы.

АНФИСА. Аттестат принес, а куда с таким аттестатом сунешься? /Плачет./ Моя мечта, чтоб он в институте учился. Домечталась.

ВАДИМ. Но я же пошел ради нее в институт, не хотел, а пошел. Противно было, к экзаменам готовился, конспекты зубрил... /Возвращается в комнату, берет книгу, садится к столу./

АНФИСА. Вадим Громов - студент! Сдашь экзамены, поступишь в институт, инженером будешь. Кушать хочешь?

ВАДИМ. Что ты за мной, как за больным ходишь?

АНФИСА. Я - нет. Учись, сынок, учись.

Вадим ложится на кровать

АНФИСА. Как бы не заболела у тебя головка от лежания, открыть окно?

ВАДИМ. Не надо.

АНФИСА. Отчего ты все лежишь?

ВАДИМ. Думаю.

АНФИСА. А! ну думай, думай, может супчику?

ВАДИМ. Мать, отстань.

АНФИСА. А котлетку? Ты же любишь котлетку.

ВАДИМ. Мать...

АНФИСА. Я только потому, что ты любишь... Ты думай, думай, я не мешаю...

ВАДИМ. Как же, не мешаешь!

АНФИСА. Это я-то мешаю! Я пол на цыпочках мою... Такое дело: вся жизнь решается, твоя судьба. А ты все лежишь.

ВАДИМ. Я думаю, мать.

АНФИСА. Ты думай, думай, я не мешаю.

ВАДИМ. Оставь меня!

АНФИСА /выходит на кухню/. Все время думает. Не дай Бог шизо­френия.

АДА /из-за стола/. Курит много. Неокрепший организм. Надо легкие проверить.

ФЛЕРОВА. Очень большая теперь нагрузка у детей. Очень!

ВАДИМ /за столом/. Я готовился. Честно! Ну не добрал я двух баллов. Не добрал.

АНФИСА. Домечталась! Что ж теперь делать? куда бежать? Как помочь-то? /Вдруг./ Я к декану пойду! Если он материнским слезам не поможет - не декан он. Я ему скажу: "Сын у меня, Вадим, един­ственный." С сорок четвертого года. Я его в войну родила. Нынче десятилетку кончил..."

За столом.

ВАДИМ. И она пошла? Унижалась за меня перед деканом? и вы знали? Знали и не сказали? Мафия вы все! Мафия! /Лицо его задер­галось. Он отвернулся, чтобы не видели, что он с трудом сдержи­вает слезы, и выбежал на улицу./

Анфиса и Ада Ефимовна переносят один из поминальных столов в комнату Анфисы. Входит Флерова с тортом.

АНФИСА. Скорей, скорей... /Суетясь, накрывает на стол./ Он придет, а у нас все готово...

ФЛЕРОЗА /ставит торт на стол/. Поздравляю вас, Анфиса Макси­мовна!

АНФИСА. Все, теперь все - слава Богу! Сын учится... Теперь и на пенсию можно.

Входит Капа в зеленой анфисиной кофте.

АДА. Он войдет, и мы все разом запоем: «Гаудеамус».

КАПА. Чего?

АДА. Это старинный гимн студентов. /Поет./ Гаудеамус игитур... Как там дальше? Не помню?..

КАПА. Еще не напелась... Сейчас плясать начнет!

АДА. И начну! Сегодня такой день! /Танцует лезгинку./

АНФИСА. Я для себя ни минуты не прожила. Вот на пенсии и по­живу в свою сладость.

КАПА. Не надейся. Студентам денежки ох как нужны! Да женится, да жену на твою площадь приведет! Наплачешься еще. Фиска...

ФЛЕРОВА. Капиталина Васильевна, ну что вы придумываете?

КАПА. Я-то что, по мне пусть хоть козу приведет. А вот Панька не потерпит.

АДА. Я махну рукой, и вы все хором запоете!

ПАНЬКА /мрачно, ни к ному не обращаясь/. Опять рубли суют! Темнота... Хоть я и монтер, и зарплата низкая, что мне надо, я все куплю сама. /Вынимает из чемоданчика с инструментами бутылку шам­панского./ Для такого случая!