Анфиса в своей комнате накрывает стол.

ФЕДОР. Зачем одну рюмку. Себе налей.

АНФИСА. Не пью я, Федя.

ФЕДОР. Ради случая выпьешь. /Выпили./ Гитару.

АНФИСА /подает гитару/. Все продала, а гитару не трогала.

ФЕДОР /срывает с гитары бант, бросает/, мятый! /Пробует играть./ Рассохлась. /Швыряет гитару./ Струны нет. /Запел, завыл диким голо­сом./ Шумел-горел пожар московский!.. Значит, вот как.

АНФИСА. Так уж вышло. Виновата я.

ФЕДОР. Вины твоей передо мной нет. /Стукнул кулаком по столу./ Вины твоей нет! Мальчик?

АНФИСА. Сын.

ФЕДОР. Сын. Зовут как?

АНФИСА. Вадим.

ФЕДОР. А по отчеству как? /Анфиса молчит./ Если не возражаешь, будет Федорович.

АНФИСА. Феденька! /Бросилась на колени перед мужем, уткнулась лицом в сапог./ Феденька, родной. Ты прости меня, виновата я. Прости меня, подлую.

ФЕДОР. Хватит, Фиса, не ори. Не в кино. Сказал и все. Садись за стол праздновать.

ВАДИМ. Так и не бил ее?

ФЛЕРОВА. Один раз только.

АДА. Он был в запое.

ПАНЬКА. А денег нет.

НАПА. Говорит, дай на чекушку. А она: "Нет у меня, Федя.11

ФЛЕРОВА, и вправду не было.

НАПА. Тогда он и ударил. Губу в кровь рассек. Ударил и ушел.

ПАНЬНА. А Анфиса ему говорит: "Мало ты меня побил, Феденька. Я еще не такого стою."

ФЛЕРОВА, но это потом было. Гораздо позже, Вадик.

ВАДИМ. Не помню я его живого. С фотографией все смешалось.

ФЛЕРОВА. Зря ты его не помнишь. Странный он был человек. Но очень добрый.

ВАДИМ. Хватит о доброте-то!

ПАНЬКА. Бабы, Федора помянем.

НАПА. Поминали уже.

ПАНЬКА. А его и еще можно. Праведный был мужик.

АДА. С его приходом мы все переменились. Прекратились скандалы все-таки в доме мужчина. Мы перестали опускаться. Даже вы, Капа, сшили себе в ателье халат, помните, такой голубенький.

КАПА. Что халат... Вот с Ольгой Ивановной...

АДА. А что с Ольгой Ивановной?

КАПА, как ни выйду в коридор, а он у ейной двери топчется.

Флерова встает, уходит к себе в комнату.

КАПА. Стыдно ей.

ВАДИМ. Что стыдно?