Н.Макиавелли и его вклад в историю политической мысли

Никколо Макиавелли (1469-1527) мечтал о том, чтобы его "большая родина" Италия встала в один ряд с Францией и Испанией. Он пристально вглядывался в итальянских государственных мужей в надежде найти среди них того, кто был бы способен решить такую великую историческую задачу, готов был стать его советником. Некоторое время ему казалось, что на это способен сын папы Александра VI Чезаре Борджиа (1474-1507). С ним Макиавелли общался непосредственно и высоко ценил его храбрость, решительность, способность ради достижения цели преступить через любые моральные нормы. Его образ возникал перед флорентийцем, когда он писал свою самую знаменитую книгу "Государь". Но Чезаре к тому времени уже не было в живых. Великая задача оказалась ему не под силу.

Взяться за перо Макиавелли побудили печальные обстоятельства. После очередного возвращения к власти династии Медичи в 1512 году он побывал в тюрьме, затем подвергся опале. Написанный в 1513 году трактат "Государь" был посвящен Лоренцо Медичи. Его Макиавелли призывал свершить то, что не удалось Чезаре Борджиа. Обращаясь к правителю Флоренции опальный политик, видимо, надеялся получить прощение.

Ради "Государя" Макиавелли отвлекся на время от другого своего труда - "Рассуждения о первой декаде Тита Ливия", над которым он работал с 1513 по 1517 годы. Тоненький томик "Государя" отбрасывал такую широкую тень, что она полностью затмила объемистые "Рассуждения...". Нередко эти две книги противопоставляются одна другой, хотя скорее они дополняют друг друга. Перу Макиавелли принадлежат также написанная по заказу папы Клемента VII "История Флоренции" (1525), трактат "О военном искусстве" (1520) и несколько художественных произведений.

«Государь»

На первый взгляд "Государь" является своеобразным руководством по управлению государством, сборником алгоритмов типа "если хочешь получить результат А - соверши действие Б". Причём как в любом хорошем руководстве автор приводит примеры наиболее часто совершаемых ошибок и их возможных последствий, рассматривает оптимальные пути достижения желаемой цели, и этот труд интересен уже с точки зрения удачного сочетания богатого личного опыта с глубоким анализом соответствующих теме античных источников.

Так, все, в том числе и государи, стоящие выше остальных людей, обладают набором противоречивых качеств. Бывают государи щедрые и жадные, жестокие и сострадательные, честные и вероломные, твердые духом и малодушные, набожные и нечестивые и т. д. "Что может быть похвальнее для государя, нежели соединить в себе все лучшие из перечисленных качеств?" - задает риторический вопрос Макиавелли. На практике это невозможно. Главное препятствие - сама природа человека. О ней наставник государей не очень высокого мнения: «Люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость», «если ты будешь делать им добро – они отдадут тебе жизнь, собственность и детей своих, но лишь пока ты силен». Еще суровее такое суждение: "О людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива".

Он обосновывал появление государства именно с точки зрения эгоистичной природы человека. Пока интересам человека и его собственности противостоит природа и другие люди, он будет стремиться к объединению с другими людьми…

Правда, люди наполнены не только злом, им присущи и добродетели. "Но раз в силу своей природы человек не может иметь одни добродетели, ни неуклонно следовать им, то благоразумному государю, - дает совет Макиавелли, - следует избегать тех пороков, которые могут лишить его государства, от остальных же - воздерживаться по мере сил, но не более". Даёт совет государю: "Приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности".

В отличие от большинства античных и средневековых мыслителей автор "Государя" делает упор на относительность моральных норм.

С этой точки зрения показательно отношение Макиавелли к вопросу о том, должен ли государь держать свое слово? Разумный правитель, настаивает Макиавелли, "не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание".

Макиавелли рекомендует государям брать за образец двух зверей - льва и лису: "Лев боится капканов, а лиса - волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков". В этих рассуждениях флорентийского мыслителя проглядывают контуры консервативной и либеральной политики будущего. Пока же при единовластном правлении они слиты в личности правителя, который должен в зависимости от ситуаций полагаться то на львиные, то на лисьи качества, то на кнут, то на пряник.

Важнейшей предпосылкой прочности власти, безусловно, являются успехи государя: "О действиях всех людей, а особенно государей, с которых в суде не спросишь, заключают по результату, поэтому пусть государи стараются сохранить власть и одержать победу".

Достойными или недостойными средствами достигается успех - это не имеет значения: "Чернь прельщается видимостью и успехом, в мире же нет ничего, кроме черни".

Интересно, что видимость и успех рассматриваются как однопорядковые явления. Политика теснейшим образом увязывается с пропагандой, политическая теория - с техникой и технологией власти. По мнению Макиавелли, государю нет надобности обладать обязательными в глазах масс добродетелями, "но есть прямая необходимость выглядеть обладающим ими".

Но было бы серьезной ошибкой воспринимать великого флорентийца лишь как циничного "имиджмейкера". К добродетелям он относится серьезно, не считает их противопоказанными государю. Ему, полагает Макиавелли, "надо являться в глазах людей сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благочестивым и быть таковым в самом деле (выделено - П. Р.), но внутренне надо сохранять готовность проявить и противоположные качества, если это окажется необходимо".

"Государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки, ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого". Далее следует фраза, которая вряд ли могла прийтись по вкусу адресату "Государя" и вообще любому наследственному правителю: "Военное искусство наделено такой силой, что позволяет не только удержать власть тому, кто рожден государем, но и достичь власти тому, кто родился простым смертным" (выделено - П. Р.).

2 важных фактора успешного правления: "Основой же власти во всех государствах ... служат хорошие законы и хорошее войско". Тот государь стяжает двойную славу, "кто создаст государство и укрепит его хорошими законами, хорошим войском и добрыми примерами; так же, как двойным позором покроет себя тот, кто, будучи рожден государем, по неразумению лишится власти".

«Рассуждения о первой декаде Тита Ливия»

Читателю этой книги предельно реалистичный, не лишенный цинизма автор "Государя" может показаться чуть ли не идеалистом и моралистом. Макиавелли превозносит порядки и добродетели Древнего Рима, ставит их в пример и в укоризну развращенным современникам.

Не стоит, однако, упрекать его в том, что он отступил от объективности и реализма. Возвращение к порядкам древнеримского типа не казалось ему какой-то несбыточной мечтой. Подобно Полибию, он рассматривал исторический процесс как круговорот. Государствам и учреждениям свойственна тенденция в неизбежном процессе изменений возвращаться к истокам, к "коренному началу". "Всякая религия, всякая республика и государство, - убежден Макиавелли, - имеет в основании своем что-нибудь хорошее, потому что иначе не могли бы подняться и утвердиться".

Постепенно добрые начала извращаются, что влечет за собой нередко гибель государств и учреждений. Необходимы какие-то внешние или внутренние вызовы, чтобы возвратиться к началу. Макиавелли надеялся, что Италия тоже сможет вернуться к "коренному началу", заложенному Древним Римом. Римская республика, бесспорно, - идеал Макиавелли. Однако это не идеал в платоновском смысле. Древнеримское государство - не плод воображения, а историческая реальность.

Между "Государем" и "Рассуждениями..." проходит принципиальная граница. Если в первом случае речь идет о народе, успевшем основательно развратиться, то во втором - о народе еще неразвращенном.

В анализе римских порядков первый политический мыслитель нового времени следует за Полибием. Как и древнегреческий историк, он объясняет совершенство римского государственного строя его смешанным характером. Мудрым законодателям было ясно, что даже правильные государственные формы имеют недостатки; поэтому они отдали предпочтение смешанной: "существуя вместе, монархия, аристократия и демократия могли бы удобнее наблюдать друг за другом". Очевидно, что Макиавелли не чужды идеи сдержек и противовесов, разделения властей.

Имеется шесть форм правления - три очень скверных и три сами по себе хороших, но легко искажаемых и становящихся вследствие этого пагубными. Самодержавие легко становится тираническим, Аристократии с легкостью делаются олигархиями, Народное правление без труда обращается в разнузданность. Таким образом, если учредитель республики учреждает в городе одну из трех перечисленных форм правления, он учреждает ее ненадолго, ибо нет средства помешать ей скатиться в собственную противоположность, поскольку схожесть между пороком и добродетелью в данном случае слишком невелика.

Через "Рассуждения..." контрапунктом проходит противопоставление "хорошо устроенной республики" и тирании. Причем Макиавелли не отождествляет тиранию с единовластием как таковым. При своем в целом благосклонном отношении к народу Макиавелли считает, что "масса не способна учредить порядок потому только, что по различию мнений никак не может познать, что всего лучше".

Республиканскому устройству Макиавелли отдает предпочтение не только по сравнению с тиранией, но и с монархией. В частности, и потому, что республика обнаруживает большую гибкость, способность сообразовываться с обстоятельствами. Неспособные же к своевременным изменениям государства обречены на гибель.

Вместе с тем "республика не может существовать без достойных граждан и счастливо управляться без их помощи". Следовательно, она годится исключительно для неразвращенных народов. Если древние мыслители полагали, что мораль граждан зависит от формы государственного устройства, то у Макиавелли противоположное направление мысли: определяющим фактором является моральное состояние общества. Там, где масса не развращена, где сохраняется равенство, - не может возникнуть монархия. Развращенное же общество "нельзя удержать в порядке одними законами; для этого нужна более действенная сила". Ее Макиавелли видит в монархии, которая благодаря своему могуществу может справиться с главным источником общественной порчи "непомерным честолюбием и развратом дворянства".

Выше не только дворянства, но и государей, Макиавелли ставит народ. Конечно, его представления о народе обязаны преимущественно флорентийскому опыту. Под народом подразумеваются прежде всего те, кого во Флоренции именовали "пополанами" (от popolo - народ): горожане, ремесленники, купцы. Макиавелли считает, что "народ всегда умнее, постояннее и рассудительнее государя". Говоря о нарушениях обязательств, он утверждает, "что народ менее впадает в это преступление, чем государь, и больше заслуживает доверия". Вообще, пороки масс - отражение пороков государя. Однако надо учесть, что Макиавелли имел в виду свободный, наделенный чувством собственного достоинства, неразвращенный народ.

Казалось бы, вот, наконец-то истинный Макиавелли - поборник свободы и демократии. Но такое заключение было бы слишком односторонним. Республика со свободным неразвращенным народом - не цель, а скорее средство, с помощью которого можно достигнуть величия, сравнимого с древнеримским.

Обе столь разные книги Макиавелли связывает один и тот же ключевой принцип, к родоначальникам которого относится автор "Государя" и "Рассуждений...". Имеется в виду принцип государственного интереса, понимаемого как общее и высшее благо. "Хороший гражданин, - провозглашает Макиавелли, - должен из любви к отечеству забывать частные оскорбления, нанесенные ему". Когда же встает вопрос, от которого зависит спасение государства, "не следует останавливаться ни перед какими соображениями справедливости или несправедливости, человечности или жестокости, славы или позора, но, отбросив всякие соображения, решиться на то, что спасает и поддерживает свободу". В данном же контексте понятие "свобода" совпадало с "величием короля" и "могуществом королевства". Спасение государства Макиавелли ставит выше спасения души.

* * *

Основные моменты:

1. Рассмотрение политики и как отдельного континента, и как автономной сферы человеческой деятельности. Дело не в том, что он будто бы отделил политику от морали. В духе нового времени, одним из провозвестников которого он был, флорентиец секуляризировал и политику, и мораль, т. е. высвободил их от религиозных покровов, заговорил о политике на ее собственном языке, используя ее собственные категории. Подход его к политической жизни отличался рациональностью, трезвым учетом соотношения сил, глубоким проникновением в мотивацию поведения верхов и низов. Таким образом, Макиавелли предложил имманентный подход: судить о политике исходя из неё самой.

2. Определил качества правителя.

3. Заложил основы консервативной (львы) и либеральной (лисы) политики.

4. Понизил планку политико-философского дискурса: к людям и миру нужно подходить с точки зрения реализма.

5. Поставил под сомнение божественное происхождение и вообще божественный характер власти. Ведь ее не только получают в силу узаконенной традиции, но и добиваются собственной доблестью (virtu).

6. Если у древних и средневековых мыслителей главная роль принадлежит идеям, то у Макиавелли главное - интерес.