Тема 5. Политика и власть как общественные явления 35

В отличие от предыдущих форм политической власти, определение и эмпирическая фиксация политического влияния затрагивают ряд сложных концептуальных и методологических проблем. В западной литературе основные дебаты ведутся вокруг так называемых ｫлицｻ или ｫизмеренийｻ политической власти. Традиционно власть в форме политического влияния оценивалась по возможностям тех или иных групп людей добиваться успеха в принятии решений: властвуют те, кому удается инициировать и успешно ｫпроталкиватьｻ выгодные им политические решения. Наиболее последовательно данный подход был реализован Р. Далем в исследовании распределении политического влияния в Нью-Хэйвене, США. В 60-е годы американские исследователи П. Бахрах и М. Барац подчеркнули необходимость учета ｫвторого лица властиｻ, проявляющегося в способности субъекта не допускать принятия невыгодных для него политических решений путем невключения ｫопасныхｻ проблем в повестку дня и/или формирования или укрепления структурных ограничений и процедурных барьеров (концепция ｫнепринятия решенийｻ). Политическое влияние стало рассматриваться в более широком контексте; оно уже не ограничивается ситуациями открытого конфликта при принятии решения, а имеет место и в отсутствии внешне наблюдаемых действий со стороны субъекта.

Политическое влияние в форме непринятия решений широко распространено в политической практике. Следствием реализации стратегии непринятия решений стало, например, отсутствие важных законов об

охране окружающей среды в тех городах, где крупные и влиятельные экономические концерны (главные виновники загрязнения среды) препятствовали любым попыткам принятия этих законов, поскольку это

было им экономически невыгодно. В тоталитарных режимах целые блоки проблем считались необсуждаем ыми по идеологическим основаниям (руководящая роль коммунистической партии, право граждан на инакомыслие, возможности организации альтернативных политических структур и т.п.), что позволяло властвующей элите сохранять основы своего господства.

В 70-е годы вслед за С. Луксом многие исследователи (в основном марксистской и радикальной ориентации) посчитали, что и ｫдвухмернаяｻ концепция не исчерпывает всего спектра политического влияния. С их точки зрения политическая власть имеет и ｫтретье измерениеｻ, проявляющееся в способности субъекта сформировать у объекта определенную систему политических ценностей и убеждений, выгодных субъекту, но противоречащих ｫреальнымｻ интересам объекта. Фактически речь идет о манипуляции, с помощью которой правящие классы навязывают свои представления об идеальном (оптимальном) социальном устройстве остальной части общества и добиваются от нее поддержки даже тех политических решений, которые ей явно невыгодны. Эта форма политической власти, как и манипуляция в целом, считается наиболее коварным способом подчинения и, одновременно, наиболее эффективным, поскольку она предотвращает потенциальное недовольство людей и осуществляется при отсутствии конфликта между субъектом и объектом. Людям либо кажется, что они действуют в своих интересах, либо они не видят реальной альтернативы сложившемуся порядку. Нам представляется, что луксовское ｫтретье лицо властиｻ относится

к следующей форме политической власти — формированию политического сознания. Последнее включает в себя не только манипуляцию, но и убеждение. В отличие от манипуляции, убеждение представляет собой

успешное целенаправленное влияние на политические взгляды, ценности и поведение, которое опирается на рациональные аргументы. Как и манипуляция, убеждение является эффективным инструментом формирования политического сознания: учитель может и не вуалировать свои политические взгляды и открыто выражать желание привить своим ученикам определенные ценности; добиваясь своей цели, он осуществляет власть. Властью формировать политическое сознание обладают публичные политики, политологи, пропагандисты, религиозные деятели и др. Как и в случае с политическим влиянием, ее субъектами могут быть и обычные граждане, группы, организации, и государственные структуры, служащие, обладающие легальными полномочиями. Но опять же государство не обязательно наделяет их правом осуществлять данную форму власти.

Хотя связь между формированием политического сознания и государственными решениями носит лишь опосредованный характер, это не означает, что оно играет второстепенную роль по сравнению с другими формами политической власти: в стратегическом плане привитие населению стабильных политических ценностей может быть важнее тактических выгод, получаемых в результате решения текущих вопросов. Формирование определенного политического сознания фактически означает производство и воспроизводство благоприятных для субъекта власти структурных (действующих независимо от субъектов политики) факторов, которые в определенный момент будут работать в его пользу относительно независимо от конкретных действий и специфики ситуации. При этом политический эффект данной формы власти

во многих случаях может быть достигнут относительно быстро. В частности, под влиянием каких-то особых событий, в периоды революций и резкого обострения политической борьбы воздействие на сознание людей с целью их политической мобилизации может привести практически к мгновенному вовлечению в сферу политики значительных групп населения, до этого не осознававших необходимость своего

политического участия. Это происходит в силу того, что переломный характер ситуации существенно усиливает интерес людей к политике и тем самым подготавливает их к принятию новых политических уста-

новок и ориентации.

В настоящее время имеет место тенденция возрастания политического эффекта данной формы власти. Это связано не только с совершенствованием технических возможностей воздействия на сознание людей

(новые психотехнологии, изменение информационной инфраструктуры и т.д.), но и с развитием демократических институтов. Демократия предполагает наличие каналов непосредственного влияния граждан на принятие политических решений и зависимость решений от общественного мнения: правящие элиты не могут игнорировать мнение больших групп людей хотя бы потому, что в ином случае их нынешнее положение в политической системе окажется под угрозой. Зависимость конкретных политических решений от общественного мнения бывает непросто зафиксировать эмпирически, однако ее наличие в либерально демократических системах представляется достаточно очевидным. Основные концепции распределения политической власти в современном обществе. Какие социальные группы доминируют в политике? Кто из них более представлен в политических структурах, оказывает влияние на принятие государственных решениях и

воздействует на процесс формирования политического сознания граждан? Т.е., кто правит? При ответе на этот вопрос исследователи разделились. Марксисты (А. Грамши, Л. Альтуссер, Р. Милибенд, Н. Пуланзас) считают, что политической властью в современном западном обществе обладает экономически господствующий класс. Государство и государственные служащие в буржуазных странах зависят от крупного бизнеса и реализуют его волю; ценности и идеалы правящего класса навязываются всему обществу, что обеспечивает стабильность его господства. В соответствии с данным подходом, политическая власть в современной России принадлежит ｫновым русскимｻ, контролирующим деятельность всех основных

политических институтов. Элитисты (Ч.Р. Миллс, У. Домхофф, Т. Дай, Дж. Хигли) доказывают, что даже в странах с развитой либеральной демократией (не говоря уже об авторитарных и тоталитарных режимах) политическая власть концентрируется в руках сравнительно небольшой и относительно замкнутой правящей элиты. В отличие от марксистов, рассматривающих политическую власть главным образом как продукт

власти экономической и называющих субъектом и объектом политической власти, соответственно, эксплуатирующий и эксплуатируемые классы, элитисты придают большее значение другим ресурсам власти

(сплоченность, организованность, связи, образование, умение манипулировать) и отвергают классовый характер власти, ограничивая субъекта власти небольшой группой людей, оказывающих непосредственное влияние на принятие и непринятие важнейших государственных решений. Субъектами политической власти в России, исходя из элитистской парадигмы, являются активно (открыто или скрытно) участвующие в политике национальные и региональные ｫолигархиｻ и связанные с ними руководители государства, высший слой бюрократии, а также наиболее влиятельные мафиозные и криминальные структуры.

Плюралисты (Р. Даль, Ч. Линдблом, Н. Полсби, Р. Уэйст) отвергают наличие в современном демократическом обществе единой правящей элиты или господствующего политического класса. С их точки зрения, политическая власть рассредоточена между различными группами людей, ни одна из которых не обладает монопольным влиянием на принятие политических решений. Это, по их мнению, обусловлено тем, что

ресурсы власти не сконцентрированы в руках одной группы, и поэтому отсутствие одних ресурсов (деньги, общественное положение) можно компенсировать эффективным использованием других (численность, организованность, образование). Для современного общества характерна не борьба нескольких антагонистических классов (как это было ранее), а конгломерат различных интересов, взаимодействующих между собой. Между группами возникают отношения конфликта и консенсуса, при этом конфигурация ｫдрузейｻ и ｫвраговｻ постоянно изменяется. Поэтому на арене принятия политических решений нет постоянных победителей и побежденных: в одних вопросах побеждают одни группы, в других —другие. Государство и его носители не находятся под контролем какойто одной группы, выполняя функции относительно нейтрального арбитра, реагирующего на действия различных групп и учитывающего многообразие общественных интересов. Современные плюралисты признают,что бизнес имеет большее влияние на государственную политику посравнению с другими группами, но считают, что и те группы имеют шансы быть услышанными.

В процессе полемики между этими теоретическими перспективами выявились их сильные и слабые стороны, что стимулировало их коррекцию и усовершенствование. В настоящее время наблюдается определен-

ное сближение подходов в объяснении распределения политической

власти на основе синтеза отдельных элементов.1