1. Процесс исследования

Любопытство и необходимость – вот важнейшие мотивы, лежащие в основе человеческого познания. Мы пытаемся понять мир вокруг нас и ради знания и самозащиты, и ради облегчения своей судьбы. В любом случае мы получаем хотя бы потенциально способ исправить существующий порядок вещей. Иными словами, чем больше мы узнаем об окружающем нас мире, тем больше возможностей для управления им мы получаем. В отношении политики это так же справедливо, как и в других областях. Чтобыиметь ключ к ее пониманию и изменению, надо всего лишь больше знать о ней.

Однако эта простая мысль о необходимости знания ставит два совсем не простых вопроса. Как мы получаем знание? Как следует использовать то, что мы знаем? Первый вопрос – это вопрос о методе, второй – об этике и предпочтении. В первом случае нас интересует приобретение и организация знания; во втором – мы имеем дело с неразрывно связанными с этим процессом моральными обязательствами. И в том и другом случае необходимы оценки, основанные на нашем опыте и требующие разных интеллектуальных усилий.

Для решения вопроса о том, как мы получаем знание, следует сформулировать жесткие правила определения политической реальности. Например, мы могли бы определить политическую реальность как результат нашего восприятия исследования политической системы, что представляется достаточно простым. Однако что такое политическая система? О какого рода исследованиях мы говорим? Учли ли мы все возможные политические события или наше определение является неоправданно ограниченным? От чего зависит политическая реальность: от наблюдателя, как следует из нашего определения, или от самой системы? С помощью такого определения разные наблюдатели, имеющие разный опыт и разные точки зрения, [c.19] не только будут иметь разное представление о политической реальности, но и получат его разными способами. В результате может возникнуть совокупность знаний, носящих в высшей степени индивидуальный характер, при отсутствии какого бы то ни было механизма передачи этих знаний другим людям. Таким образом, проблема определения того, как мы получаем знание, – это проблема достижения общепринятого способа описания действительности на общепринятом языке исследования, так чтобы каждый, изучивший правила или “владеющий языком”, мог бы наоснове единого понимания общаться со всеми теми, кто обучен тому же самому. По крайней мере теоретически, если бы мы все смогли прийти к единому мнению о том, как мы получаем знания, мы в конце концов смогли бы договорить и по гораздо более сложному вопросу о том, что мы знаем.

Принятие решения о том, как следует использовать то, что мы знаем, – процесс совсем иного рода. Здесь уже нет необходимости в общепринятом или едином для всех выборе, хотя мы все же нуждаемся в общем языке, дающем возможность общения и обсуждения. В конце концов, решение о лучшем или наиболее желательном приложении знаний носит субъективный, индивидуальный характер. У каждого из нас есть свои желания и потребности, которые могли бы заставить нас оценить некий результат более высоко, чем другой, и нет никакой необходимости (хотя, возможно, это было бы желательно), чтобы мы пришли к какой-то общей оценке. Если снизить налоги, люди среднего достатка стали бы жить лучше, однако расходы на социальное обеспечение, предназначенные в первую очередь для бедных, пожилых и больных, были бы сокращены. Следует ли снижать налоги? Совершенно очевидно, что ответ на этот вопрос зависит не от того, что мы знаем, а от того, как знания связаны с нашей социальной позицией и системой ценностей. Идеология и политическая система предоставляют средства для структурирования и сведения в единое целое предпочтений, сделанных отдельными людьми, однако само решение каждый человек выносит, не обращаясь к какой-либо общей точке зрения.

Для разграничения этих двух сфер политологи используют специальные понятия. В первом случае, когда речь идет о том, как мы получаем знания и что мы знаем, употребляется [c.20] термин “эмпирический анализ”. Во втором случае, когда речь идет о том, как следует использовать наши знания, употребляется термин “нормативный анализ”. Эмпирический анализ – это разработка и использование общего для всех, объективного языка для описания политической реальности. Язык может быть количественным, основанным на статистическом сравнении характеристик различных объектов или случаев; или может быть качественным, основанным на понимании тех же самых объектов или случаев исследователем, владеющим информацией¹. Нормативный анализ – это разработка и изучение субъективных целей, ценностей и этических норм, которыми мы руководствуемся при использовании наших знаний о реальности.

Возможно, разницу между этими двумя понятиями лучше всего иллюстрируют герои оригинального телевизионного сериала “Star Trek”. Мистер Спок, робот-офицер, олицетворял эмпирический менталитет. Спок интересовался лишь тем, что может быть научно изучено или сформулировано, и ни в малейшей степени его не занимало то, что иррационально чувствовали или предпочитали его товарищи, люди. Он отмечал и измерял реальность, но он не имел мнения о ней, не анализировал ее. Доктор Маккой, напротив, являл собой нормативный менталитет. Хотя и воспитанный на научных методах, он неизменно руководствовался более предпочтениями и неким чувством правильности, нежели логикой и ощущением того, что что-то будет действовать и работать. И наконец, Джеймс Керк, капитан звездного корабля, был образцом синтеза альтернатив эмпирического и нормативного мышления. Он пользовался знаниями и талантом делать обоснования Спока, но регулировал его трезвую рассудительность моральным чувством Маккоя. Не будучи приверженцем ни одной из этих полярных точек, он черпал из обеих традиций, а результатом был неизменный успех.

В таком синтезе капитана Керка есть урок и для нас, поскольку нормативный анализ без эмпирической основы может привести к ценным выводам, которые не соприкасаются с реальностью. А эмпирический анализ при отсутствии способности к нормативным заключениям, с другой стороны, может привести к созданию фактической структуры в вакууме. Она будет представлять собой [c.21] коллекцию наблюдений, значение которых мы не в состоянии понять до конца. Возвращаясь к нашему предмету, можно сделать вывод, что политологический запрос есть использование равно обоих типов анализа – эмпирического и нормативного – путем максимального привлечения не только знаний, но и понимания политической реальности. Таким образом, несмотря на то, что акцент в этой книге делается на политический анализ, нашей целью является, в дополнение к освоению разнообразных гибких аспектов эмпирической техники, развитие понимания более широкой – а именно нормативной – перспективы, внутри которой наши знания будут интерпретироваться.

В этом контексте мы можем рассматривать научное исследование как (1) создание философии языка запроса и как (2) собственно накопление знаний. Уточним – не просто знаний, но таких, которые наиболее эффективно послужат нам для множества различных целей и случаев. Ведь люди могут получать знание из собственного опыта, но не у всех опыт одинаков. Люди могут накапливать информацию, просто глядя на мир открытыми глазами, но нет уверенности, что путем такого бессистемного наблюдения они заметят все или хотя бы наиболее значимые относящиеся к делу события. Некоторые люди могут “узнавать” вещи посредством галлюцинаций, видений или слушая “голоса”, а другие могут рассматривать полученные знания как достоверные, но не все могут овладеть такими фантастическими и непрактичными методами. Каждый из вышеперечисленных способов познавания чего-либо так или иначе используется, но ни один из них не позволяет полностью совместить и непосредственно факты и заключения, и знание того, какими методами эти факты или выводы были получены. Каждый метод позволяет сообщать информацию, но ни один из них не может помочь достигнуть исчерпывающего, полноценного понимания. И только научное исследование позволяет осуществить все это, и даже больше. Под научным исследованием мы понимаем запрос, руководствующийся научными методами. Причина такой действенности в том, что оно не только позволяет познавать реальность и оценивать способы, которыми мы добыли это знание, но - в силу того, что эти способы широко осознаются теми, кто ими [c.22] владеет, – оно также дает нам возможность усовершенствовать наши методы запроса. Научное исследование – это самокорректирующийся, постоянно развивающийся способ познавания.

Объясняется это тем, что научное исследование обладает свойствами эксплицитности,системности и контролируемости. Эксплицитность научного исследования состоит в том, что все правила для описания и изучения реальности сформулированы в явном виде. Ничто не утаивается, ничто не принимается на веру. Системность заключается в том, что каждый зафиксированный факт связан причинной связью или наблюдается вместе с другими фактами. Не признаются никакие объяснения, пригодные лишь на данный случай, не допускается никаких отступлений от метода. Контролируемость выявляется в том, что анализируемые явления по возможности рассматриваются со всей строгостью, допустимой в данной ситуации. Обобщения делаются только после самой доскональной и тщательной оценки под девизом осторожности, что в более широком смысле означает постоянное внимание к деталям. И все же, несмотря на все свои ограничения, или, вернее, именно благодаря им, научное исследование открывает тому, кто идет этим путем, совершенно новый уровень познания реальности. Именно поэтому научный метод и применяется для изучения политики.

Как дисциплина политология еще не стала “научной”. Самые первые политологи получали не столько философское, сколько социологическое образование. (Правда, последнее тогда не существовало как таковое). Большинство ранних работ эмпирического толка носили характер интерпретации и были относительно мало структурированы, и даже сегодня существует разница во мнениях относительно того, чего современный практик может или должен достигнуть. Тем не менее, начавшись в 40-х годах и набирая темп с конца 50-х, применение научного подхода к описанию и пониманию политических феноменов стало занимать главенствующие позиции, по крайнеймере в Соединенных Штатах. И по мере этого все больше и больше политологов убеждалось, что такой подход дает важную возможность проникновения в суть поведения отдельных личностей, политических организаций и правительств. [c.23]

Данные рассуждения позволяют определить научное исследование как “систематическое, контролируемое, эмпирическое и критическое исследование гипотетических утверждений о предполагаемых отношениях между [различными] явлениями”². Эту фразу не очень-то легко выговорить, однако она довольно точно передает основные положения, которые мы обсуждаем. Научное исследование, в данном случае специальное научное исследование, – это метод проверки теорий и гипотез путем применения определенных правил анализа к данным, полученным в результате наблюдений и интерпретации этих наблюдений в строго заданных условиях. Именно эти правила и ограничения мы должны изучить, если перед нами стоит задача приобретения знаний в области политологии.

Вероятно, лучше всего начать изучение этих правил и ограничений, обратившись с вопросом к самому себе. Как осуществляется исследование политики? В соответствии с постановкой вопроса такое исследование лучше считать не множеством наблюдений или теорий, а процессом сбора и интерпретации информации. Этот процесс состоит из шести самостоятельных, но вместе с тем тесно связанных друг с другом этапов: (1) формулирование теории, (2) операционализация теории, (3) выбор адекватных методов исследования, (4) наблюдение за поведением, (5) анализ данных и (6) интерпретация результатов. В соответствии с этими шестью этапами построена большая часть настоящей книги, и поэтому рассмотрим их более подробно. [c.24]