Эмпирические и нормативные аспекты многополярности Савин л. В.

Главный редактор информационно-аналитического издания «Геополитика» (кафедра Социологии международных отношений Социологического факультета им. М. В. Ломоносова) и интернет-портала Геополитика.Ру

Теория и стратегия многополярности имели ряд объектив­ных предпосылок и периодов повышенного интереса к ним со стороны международного сообщества политиков и экспертов. До начала Первой мировой войны существовал баланс сил, который принято считать прототипом мультиполярности. Ряд авторов относят к опыту многополярности и период между Первой и Второй мировыми войнами, когда одновременно су­ществовали политические режимы либерализма, коммунизма и фашизма.

Сейчас мультиполярность или многополярность становится ключевой концепцией для понимания новой глобальной ситу­ации. Хотя этот термин использовался учеными и политиками различных стран, в основном, в качестве контрастной теории двуполюсного или биполярного мира во второй половине 90-х гг., или в контексте критики США, предпосылки для многопо­лярности были заложены еще раньше.

Прежде всего, нужно отметить появление в двуполярной си­стеме Движения Неприсоединения, которое было официально создано 25 государствами на Белградской конференции в сен­тябре 1961 г. Его созданию предшествовали Бандунгская кон­ференция 1955 г. и трёхсторонние консультации Иосипа Броз Тито, Гамаля Абдель Насера и Джавахарлала Неру в 1956 г. Ос­новной принцип этой организации — это неучастие в военных

блоках, прежде всего это относилось к НАТО и Варшавскому договору, а также Багдадскому пакту, СЕАТО, АНЗЮС.

На данный момент эта международная организация состо­ит из 119 государств, которая раз в три-четыре года проводит конференции¹. И сейчас она вполне может послужить мощной опорой для международной стратегии мультиполярности, о чем было отмечено в российско-китайской декларации о многопо­лярном мире от 23 апреля 1997 г².

К этому движению необходимо добавить Организацию Со­лидарности Народов Азии, Африки и Латинской Америки³, созданной в 1966 г., целями которой являются борьба с глоба­лизацией, империализмом, неолиберализмом и защита прав че­ловека. В последнее время внутри нее большое значение при­дается различным международным интеграционным проектам типа ALBA,UNASUR и Юг-Юг.

Современные китайские политики выводят доктрину муль-типолярности также из эпохи холодной войны, а точнее из пяти принципов мирного существования, которые легли в основу до­говора 1954 г., подписанного с Индией.

5. Взаимное уважение территориальной целостности и су­веренитета.

6. Ненападение.

7. Невмешательство во внутренние дела.

8. Равенство и взаимная выгода.

9. Мирное сосуществование.

Довольно примечательным фактом является то, что имен­но Китаю, похоже, принадлежит первенство в разработке об­суждаемой сегодня стратегии, для которой существует термин duojihua — многополярность, мультиполяризм⁴.

В начале 1986 г. в статье «обзор международной ситуации» китайский исследователь Хуан Цянь указал, что поскольку кон­фликт Холодной войны стал относительно статичным, супер­державы потеряли способности контролировать свои лагеря, поэтому начала появляться политическая многополярность. Первым шагом было появление стратегического треугольника СССР-США-Китай, далее, по мнению автора, должен был по­явиться пятиполюсный мир с Японией и Европой. Интересно то, что эта теория пятиполюсного мира до сих пор остается до­минирующей в китайском мышлении о многополярности. Хотя Цзян Цземин связывает концепцию мультиполяризации, эко­номической глобализации и рост наук и технологий в качестве фундаментальных мировых трендов.

Если касаться хронологии, то за Китаем последовали и за­падные авторы. Так, Историк Йельского Университета Пол Кен­неди в книге The Rise and Fall of the Great Powers⁵, вышедшей в 1987 г. указал, что через 20-30 лет из-за сдвига баланса эконо­мик изменится и баланс военной силы, что приведет к созданию мультиполярного мира к 2009 г. Но, если для восточной точки зрения на мультиполярность характерна идея сосуществования и кооперации, в частности, например, еще один китайский ав­тор Чжан Юнлинь указывает, что существуют различные цен­тры силы с существенным влиянием на региональные и между­народные дела, то западные точки зрения о мультиполярности (Кеннет Уолц, Джон Миршаймер) указывают, что какой-либо один полюс способен бросить вызов какому-либо другому. Хотя

Уолтц, исходя из того, государства являются рациональными акторами, склонными к минимизации рисков вообще считает, что распространение ядерного оружие приводит к укрепле­нию международной безопасности. Так как ядерные державы, имея дело друг с другом, будут вести себя крайне осторожно, поскольку понимают, что цена конфликта может быть слиш­ком велика⁶. Известные теоретики циклов войны и гегемонии Томпсон и Модельски также отдают предпочтение классиче­скому балансу сил — когда политическая структура многопо­люсного или полицентричного мира будет состоять из автоном­ных центров, обладающих собственной, отчетливо выраженной культурой и имеющих собственный арсенал ядерного оружия и космические системы. Согласно их взгляду предполагается, что каждый из этих центров обзаведется собственной сферой влияния. Дж. Розенау говорил о двух типах международного поведения — государствоцентричности и мультицентрично-сти, подчеркивая рост значения негосударственных акторов, которые из субсистемы становятся полноправными игроками мировой политики. Сэмюэль Хантингтон в издании Foreign Affairs в 1999 г. отмечал, что «через одно — два десятилетия на­ступит воистину многополярный XXI век»⁷. Даже Госсекретарь Мадлен Олбрайт, которая ранее назвала Соединенные Штаты «незаменимой нацией», 2 февраля 2000 г. заявила, что США не хотят «установления и обеспечения соблюдения» однополяр-ного мира и Экономическая интеграция, уже создала как она выразилась «определенный мир, который можно даже назвать многополярным»⁸.

Тем не менее, остаются вопросы, на которые пока не дано четких ответов. Эмпирический вопрос — сколько будет по­люсов? И в чем разница между относительными силами? Ряд стран склонны присоединять себя к полюгсному клубу, напри­мер, Индия небезосновательно расширяет китайское видение пяти полюсов до шести акторов, а страны юго-восточной Азии предпочитают говорить не о национальных объединениях, а о региональных группах. В этом ракурсе ассоциация государств юго-восточной Азии (ASEAN) вполне может выступать как са­мостоятельный центр силы. Нельзя забывать о потенциале Аф­рики и Латинской Америки.

Индийские теории многополярности также заслуживают тщательного изучения. Индусский политолог Сурьянараяна считает, что многополярность как устойчивый принцип между­народных отношений мыслима только между государствами, которые развивались органически, как дома силы или власти (power houses)⁹. В этой идее имплицитно заложена критика ко­лониализма и неоколониализма, также как и химерической по­литической культуры, ярким примером которой является США, которые со стратегическими концепциями фронтира, и истори­ей государственности в целом, не могут быть таким органиче­ским домом власти.

Отсюда вытекают вопросы нормативности и этики, и веское достоинство многополярности в том, что по этой концепции во первых, относительная сила не эквивалентна абсолютной силе.

Во вторых, нормативная теория мультиполярность априори построена на кооперативной этике и идет далеко за границы эгоистического солипсизма одноплярности, т.к. последняя все этические вопросы сводит к внутренним моральным делам государства-лидера, за которым должны следовать и подчиняться все остальные. С точки зрения мультиполярности,

наоброт, дело даже не в том, что суперсила может эффективно действовать в одиночку, а в том, что сотрудничество само по себе является необходимым и благим.

В третьих, теория многополярности позволяет игнорировать США и исторически весь Запад в целом, в том числе приме­нение силы этими странами против более слабых государств. Эта критика хоть и риторически выгодна рядам стран, в первую очередь речь идет о ценностях уважения суверенитета, коопе­рации и мирного решения конфликтов. Другими словами речь идет о том, будет ли формироваться этика нового полюсного клуба или этика новых международных отношений.

Кроме того, есть и субуровень многополярности, находя­щийся внутри государств на этническом, религиозном, админи­стративном измерениях.

Директор Центра геополитических исследований Института Европы РАН К. Э. Сорокин, который был одним из отечествен­ных пионеров теории многополярности, также указывал, что из-за того, что на глобальные экономические зоны накладыва­ются этноцивилизационные либо культурные общности, а на эволюцию геополитической картины мира влияют совокупно­сти исторических традиций, представлений и оценок... то гео­политическая модель современного мира, таким образом, пред­ставляется многослойной и полицентрической¹⁰.

Нельзя сказать, что те силы, которые можно условно на­звать трансатлантистскими, не реагируют на эти изменения. Иван Крастев и Марк Леонард, представляющие европейский Совет по международным отношениям, считают необходимым для ЕС заменить концепцию концерта сил, на концерт проектов, связанный с многосторонними отношениями и дискуссиями по управлению безопасностью континента в интересах всех акто­ров, где ЕС, Россия и Турция будут проводить функциональные красные линии между соседними государствами.

В политической риторике администрация Обамы пытается улучшить обрушивающийся фасад, ранее облагораживаемый заклинаниями о демократии и правах человека. В июле 2009 г. вице-президент Джозеф Байден во время посещения Украины сказал, что «мы пытаемся построить многополярный мир»¹¹. Госсекретарь Хиллари Клинтон в то же время публично заяви­ла, что «мы будем лидировать, включая более тесное сотруд­ничество между большим числом участников и уменьшая кон­куренцию, сдвигая баланс от многополярного мира в сторону многостороннего мира»¹², намекнув этим на то, что Вашингтону не хочется расставаться с мировым лидерством и США еще бу­дут идти на возможные ухищрения.

Это проявляется и в дипломатических усилиях США, на­правленных на создание противоречий между основными гео­политическими силами Евразии, и в постоянном пересмотре военной стратегии, адаптируемой к новым условиям.

Исходя из этого, необходима координация усилий главных будущих сил в мировой политике — от России, Китая, Ирана, стран Тихоокеанского региона в Азии и ЕС, до Латинской Аме­рики и Африки, направленных на адаптацию существующих теорий и доктрин многополярности в поле международного права, и их практическое проявление в форме политического, экономического, военного и культурного сотрудничества.