Исторические традиции и современность

Социально-экономическое и политическое развитие народов Северного и Западного Кавказа тесно связано с поэтапной эволюцией духовной культуры горских социумов, важнейшим элементом которой является доминирующая форма религиозного мировоззрения. В настоящее время особое значение приобретает исследование проблемы генезиса и последующей трансформации исламской идеологии в рамках соответствующих традиционных обществ, предполагающее тщательный анализ исторических предпосылок принятия данной формы монотеистической религии и особенностей ее последующей адоптации в местных условиях. Необходимо также учитывать и то существенное обстоятельство, что степень воздействия ислам на различные стороны жизни отдельных народов Северного и Западного Кавказа определяется спецификой длительной эволюции сложного комплекса факторов, включающего характерные черты национального менталитета, динамику предшествующего социально-экономического и политического развития данного социума, уровень функционирования инновационных механизмов внутри конкретного этноса. В частности, исламские традиции и общественные институты играют ключевую роль в процессе исторической трансформации этнической культуры народностей Дагестана и Чечни, причем мусульмане составляют большинство местного населения. В то же время ислам в Абхазии является одной из конкурирующих конфессий, которая не имеет преобладающего влияния на процессы социально-экономического и политического развития данного социума.

В предшествующей и современной отечественной историографии исследуемая проблема рассматривалась в контексте изучения исторической эволюции абхазского общества и государственности, причем особое внимание уделялось анализу роли исламской идеологии в рамках перманентной борьбы местного населения против колонизаторской политики российского правительства в XIX столетии. В трудах А.В. Верещагина, А.Н. Введенского, Г.Ф. Чурсина и М.В. Покровского было сформулировано представление о том, что ислам в Абхазии является составной частью духовной культуры аборигенного населения, оказывающей существенное влияние на процесс социально-экономического и политического развития данного региона [5, С.123; 6, С.56; 19, С.78;]. По мнению отечественных исследователей, в рамках коллективного мировоззрения местного населения исламские традиции и идеология дополнялись многочисленными фрагментами традиционных языческих верований, успешно конкурировавших с христианством в предшествующий исторический период [1, С.234; 12, С.68]. В частности, в содержании большинства произведений абхазской героической словесности, относящихся к XVIII-XIX столетиям, имеются указания на реальное сосуществование обрядов ислама и поклонения духам, монотеистических воззрений и культа священных животных, пространных изречений из Корана и идеологических установок, характерных для развитого политеизма [16, С.187.]. Таким образом, согласно представлениям отечественных исследователей, в ходе исторического развития Абхазии сформировалось специфическая религиозная система, предполагающая системную интеграцию в рамках общественного мировоззрения основных положений исламской догматики и разнообразных языческих верований. Следует заметить, что подобная ситуация характерна и для других мусульманских анклавов на Северном и Западном Кавказе, но степень распространения своеобразных реликтов язычества в рамках духовной жизни соответствующих этнических сообществ не представляется значительной, а их проявления отмечаются исключительно на бытовом уровне.

В течение своего исторического развития Абхазия находилась в сфере влияния исламского мира, но реальное восприятие соответствующей идеологии и культовой практики началось только в XVI столетии, что определяется реальным действием совокупности объективных и субъективных факторов. С одной стороны, процесс генезиса абхазской государственности происходил под непосредственным патронатом Византийской империи, геополитическая доктрина которой предполагала христианизацию зависимых регионов в целях укрепления своего стратегического положения [1, С.101; 2, С.59]. Более того, Абхазия была одним из первых районов Северного Причерноморья, где началось стихийное распространение христианской идеологии, осуществлявшееся проповедниками из Армении и Малой Азии [2, С.63; 7, С.142]. В результате, на абхазской территории христианство формально утвердилось уже в VI веке н.э., что подтверждается сведениями целого ряда известных исторических источников [15, С.380].

С другой стороны, после обретения политической независимости от византийских властей правители Абхазского царства придерживались своеобразного нейтралитета в международных отношениях, устранившись от открытых конфликтов с исламским миром и избежав тем самым проникновение в собственную этническую культуру его идеологических принципов [7, С.67; 12, С.369]. Следует принять во внимание также и то существенное обстоятельство, что восприятие христианской догматики населением Абхазии не отличалось последовательностью и основательностью, что определялось прочностью позиций языческих верований, которые фактически интегрировались в новую систему индивидуального и общественного мировоззрения [3, С.94; 12, С.413].

Ситуация существенно изменилась с началом широкомасштабной экспансии Османской империи в бассейне Черного моря, превратившегося за несколько десятилетий в так называемое «турецкое озеро». В XVI столетии Порта установила военный и политический контроль над ключевыми пунктами на территории Абхазского княжества (Сухумом, Гагрой, Пицундой), расширив имеющиеся крепостные сооружения и разместив в них свои постоянные гарнизоны [2, С.146]. Однако, правители Абхазии сохранили реальную власть над остальными районами страны, ограничившись формальным признанием вассальной зависимости по отношению к турецкому султану и принятием на себя комплекса специфических обязательств, связанных с выплатой умеренной дани в османскую казну и обеспечением расквартированных оккупационных войск и администрации продовольствием и лесом [11, С.112; 13, С.34]. Одним из обязательных условий, выдвинутых турками, было разрешение свободной пропаганды ислама среди местного населения, что привело к появлению значительного мусульманского анклава, включавшего территории вокруг Сухума, Дал и Цебельду, уже к концу XVII столетия [8, С.71; 13, С.49]. В отдельные периоды широко использовалась и насильственная исламизация, которая выступала в форме своеобразного наказания, следовавшего за подавлением частых восстаний против турецких властей [2, С.183; 11, С.56 ]. Следует также заметить, что принятие ислама сопровождалось предоставлением существенных налоговых льгот и торговых привиллегий, что увеличивало его привлекательность в глазах местного жителей [13, С.134].В своем исследовании о религиозных верованиях абхазов А.Н. Введенский отмечал то обстоятельство, что «первыми аборигенами, принявшими магометанство, по словам народа, были люди зажиточные, преимущественно из высших фамилий, имевших торговые дела с турками [6, С.77]. К моменту вступления Абхазии в состав Российской империи (1810 год) мусульмане составляли более 40% аборигенного населения, занимая ведущие позиции в кредитно-финансовой сфере и в области торговли. Характеризуя специфику местной разновидности суннизма, русский офицер-разведчик Ф.Ф. Торнау выделил интересное обстоятельство, в значительной мере предопределившее историческую судьбу данной конфессиональной группы. По его мнению, «в абхазском племени магометане не имеют духа фанатизма и отличаются веротерпимостью, что выделяет их из среды ближайших соседей – турок и горцев Кавказа» [17, С. 137]. Но в борьбе за политическую власть они уступили христианской группировке во главе с Сафарбеем Шервашидзе (Чачба), которую активно поддерживали грузинские и российские властные структуры, а их лидер Асланбей Шервашидзе вынужден был бежать в Турцию.

Дальнейшее развитие исламской идеологии в Абхазии непосредственно связано с синхронно протекавшими социально-экономическими и политическими процессами, реальное содержание которых определялось непоследовательностью мероприятий колониальной администрации царизма на Западном Кавказе. Перманентное сокращение прав и свобод коренного населения вызвало мощное движение общественного протеста, переросшее затем в форму открытого вооруженного противостояния горских сообществ и российской администрации [9, С.113; 18, С.74; 20, С.87]. Однако разобщенные социумы аборигенов Западного Кавказа не могли противостоять отлаженной военной машине Российской империи, и после окончания военных действий начинается массовая эмиграция абхазов на территорию Турции и сопредельных государств, получившая впоследствии название «махаджирства». В результате двух этапов переселения, связанных с поражением Абхазского восстания 1866 года и русско-турецкой войной 1877-1878 гг., территорию рассматриваемого региона покинула половина его прежнего населения, в том числе почти 80% местных мусульман [10, С.346; 20, С.17]. Оставшиеся в родных местах приверженцы ислама находились под бдительным контролем русской колониальной администрации, которая время от времени производила своеобразные превентивные мероприятия, итогом которых была ссылка граждан, недовольных существующим режимом, в восточные районы империи [4, С.42; 10, С.438]. Свою негативную роль в процессе насильственной деисламизации сыграло и так называемое «Общество распространения христианства на Кавказе», руководители которого занимались не только проблемами восстановления разрушенных церквей и монастырей, но и поощряли эмиграцию местных мусульман в Турцию и страны Ближнего Востока [4, С.71]. Следует заметить, что правительство Османской империи также способствовало дальнейшей эскалации этнических и конфессиональных конфликтов на территории Абхазии, рассматривая их в качестве важнейшего средства борьбы за гегемонию в данном регионе. Итогом указанных процессов стало вынужденное разделение абхазского этноса, в ходе которого большая часть местных мусульман добровольно избрала эмиграцию в качестве наиболее простого средства для разрешения сложных социально-политических и религиозных противоречий.

Сложившаяся в конце XIX столетия конфессиональная ситуация не претерпела существенных изменений до настоящего времени, хотя в советский период незначительная часть махаджиров вернулась на историческую Родину. В середине 90-х годов XX века мусульмане составляли около 30% населения Абхазии, причем основными районами их компактного проживания являлись окрестности городов Гудаута и Очамчира. За прошедший исторический период не изменилась и идеологическая основа региональной версии ислама, так как его местные приверженцы формально являются сторонниками ортодоксального суннизма, основные предписания которого соблюдаются лишь на уровне внешней обрядности. Абхазские мусульмане редко посещают мечети, не совершают ежедневных молитв и не придерживаются ограничений в период месяца рамадан, а их религиозность выражается, главным образом, в неукоснительном соблюдении всех требований похоронной процедуры, предусмотренных Кораном и сунной. Следует признать, что, несмотря на длительную историю, ислам в Абхазии не приобрел прочного основания, а является лишь одной из составных частей индивидуального и коллективного мировоззрения особой группы местных жителей.