3.2. Идея Европы

Само понятие «Европа» имеет длительную историю. Разделение мира на отдельные континенты, по-видимому, восходит к Древнему Египту, хотя и без соответствующих названий. В Библии нет термина «Европа». Патриархи, пророки и апостолы соответственно не знают концепции Европы. У Геродота мы встречаем разделение мира на три части: Европу, Азию и Ливию, под которой подразумевалась Африка. Известен миф о похищении Зевсом дочери финикийского царя Европы, по имени которой, согласно мифу, и назвали континент. Но существует также мнение о том, что греческое слово «европа» было заимствовано из финикийского языка и могло означать «вечерняя страна». Здесь напрашивается аналогия с О.Шпенглером, который назвал свою знаменитую книгу так: «Закат Страны вечера» (Der Untergang des Abendlandes). На русский язык она переведена как «Закат Европы».

Понятие «Европа» несет в себе не только сугубо географический, но также исторический, социокультурный, религиозный и, наконец, политический смысл. Оно существует не одно тысячелетие, а в течение столетий обозначало нечто большее, чем просто географическое выражение. По мнению исследователей, это понятие использовалось в качестве географической концепции и ассоциировалось с идеей свободы во времена античности, с идеей христианского мира в XV в., с политикой баланса сил начиная с XVI в. и с цивилизацией в XVIII в.

Понятие «Европа» впервые приобрело специфическое содержание или звучание в контексте конфронтации греков с персами. По-видимому, уже с V в. до н.э. древнегреческие авторы именно в данном контексте начали связывать концепции Европы и Азии с различиями в языке, культуре, образе жизни, системе правления и т.д.

Но было бы явной натяжкой утверждение о существовании уже с древнейших времен идеи европейской идентичности. Примечательно, что феноменальное расширение первоначального города-государства Рима, а затем Римской империи рассматривалось не как некое проявление европейской экспансии, а как экспансии именно Римской империи. Причем сама Римская империя являлась государственным воплощением средиземноморской цивилизации, которая охватывала Южную Европу, Переднюю Азию и Северную Африку.

В VII в. произошел раскол Средиземноморского мира. Важнейшим фактором с данной точки зрения явилась начавшаяся в тот период арабская экспансия. Арабы завоевали Сирию, Палестину и Персию. Дамаск стал центром, откуда Восточная Римская империя подвергалась постоянным атакам. Постепенно арабы завоевали Египет и всю северную Африку, а в 711 г. пересекли Гибральтар. В битве у Пуатье в 732 г. они были остановлены Ш. Марцелом. Тем не менее длительное время большая часть Испании, на которой было образовано государство Кордовский халифат, находилась под владычеством арабов.

Мысль о единстве Европы формировалась в течение веков. Постепенно утверждалось чувство европейской идентичности, что, в частности, проявилось в возникновении и использовании слова «европейскость» (еuropeanness). Идентификация Европы от Атлантического побережья до Восточной Европы происходила на основе двух универсальных опор — Римской католической церкви и Священной Римской империи, которым сколько-нибудь реальной альтернативы не было.

На фоне усиления тюркской угрозы на востоке Европа становится синонимом христианского мира. В XVIII в. ее впервые стали отождествлять с цивилизацией. И хотя в формировании самообраза Европы христианство продолжало играть свою роль, к концу XVIII в. понятия «Европа» и «христианство» более не использовались как синонимы. Начали формироваться идеи превосходства Европы над другими регионами и европейских народов над другими народами, которые приобретали все более четкие очертания.

Постепенно вырабатывались критерии передовой европейской цивилизации, противопоставляемой отсталым варварским незападным обществам. Впервые выражение «европейская цивилизация» (la civilisation europenne) было использовано в 1766г. в работе, написанной, по-видимому, французским физиократом аббатом Бодо и посвященной французским колониям в Северной Америке. По мнению Бодо, задача французов в Северной Америке состояла в том, чтобы превратить индейцев в настоящих французов. Иными словами, их миссия заключалась не только в христианизации, но и в «цивилизировании» отсталых народов. В XIX в. произошло полное отождествление цивилизации с Европой.

Таким образом, термин «Европа» имеет длительную историю, однако идея Европы представляет собой сравнительно новый феномен. Именно Великая французская революция способствовала вычленению и развитию этой идеи. С этого времени Европа, которая прежде рассматривалась как географическая категория, превратилась в исторический и цивилизационный феномен. В начале XIX в. стало формироваться понятие истории европейской культуры в качестве самостоятельного феномена. В данном контексте идея Европы стала объектом политических дискуссий.

Не случайно весь XIX в. характеризовался безграничной верой в превосходство Европы, что и не удивительно, поскольку это был период беспрецедентной экспансии Европы. Прогресс стал, в сущности, синонимом европейской цивилизации и ее экспансии. Утвердилась идея о том, что мировая история достигла своей высшей ступени развития в европейской цивилизации. Не вызывала никаких сомнений сама мысль о том, что Европа должна вести весь остальной мир к благам цивилизации.

Вполне естественно, что начали вызревать проекты политического объединения Европы. В 30-х годах XIX в. Дж. Мадзини выдвинул идею об образовании Соединенных Штатов Европы. На Парижском конгрессе европейских пацифистов в 1849 г. В.Гюго, озвучив эту идею, придал ей широкую известность. В 1876г., когда сербы восстали против турецкого господства, В.Гюго снова выступил с речью о необходимости создания европейской федерации. Жестокость, с которой было подавлено сербское восстание, говорил Гюго, доказывает, что Европа нуждается в «европейской национальности, объединенном правлении, великом братском арбитраже — демократии в условиях мира с самой собой».

Для многих наблюдателей последних десятилетий перед первой мировой войной тот период казался золотым веком в развитии европейского общества. На рубеже двух веков преобладали оптимизм и вера в прогресс. Впечатляющие научные и технологические достижения способствовали ускоренному росту материального благосостояния. Хотя широкие слои населения еще продолжали бедствовать, во многих странах были приняты социальные законодательства, предусматривающие значительное улучшение их положения.

Однако процесс быстрой индустриализации, который революционизировал все аспекты жизни, одновременно способствовал подрыву чувства единства Европы. Обращает на себя внимание тот факт, что вторая половина XIX–начало ХХ в. стали периодом не только безграничной веры в превосходство европейской цивилизации, но и агрессивного национализма, который, по сути дела, подрывал убеждение в принадлежности всех европейских народов единому европейскому сообществу с общей судьбой.

Европа оказалась как бы в тисках национализма. Не только процессы объединения Италии и Германии, но также противоречия между государствами как в самой Европе, так и за ее пределами — в колониях — создали климат, в котором идея принадлежности европейскому сообществу как единому целому отошла на задний план. Показательна позиция канцлера Германии О.Бисмарка, который говорил, что для него Европа всего лишь географическое название. Известен такой эпизод: когда английский посол, которого канцлер посвятил в планы Пруссии, заметил, что Европа этого не позволит, Бисмарк возразил вопросом: «Кто это — Европа?»

Первая мировая война, с точки зрения как своих беспрецедентных масштабов, так и характера, имела далеко идущие последствия. Прежде всего в атмосфере националистической истерии были отброшены либеральные ценности XIX в. Наиболее рьяные националисты видели в войне возможность очищения нации. Национальное самовосхваление и призывы к единству требовали жесткой дисциплины и сильных личностей. В официальной пропаганде и печатных изданиях вошли в повседневный обиход уничижительные клише, где представители противоборствующих сторон наделялись всеми отрицательными, вызывающими отвращение чертами. Например, англичане называли немцев не иначе как гуннами. Не случайно, что, проанализировав положение, создавшееся в Европе в межвоенный период, германский историк Э.Нолте охарактеризовал его как «европейскую гражданскую войну 1917–1945 гг.»

Но тем не менее идеи и проекты политического объединения Европы продолжали пользоваться определенной популярностью. Так, начиная с февраля 1916 г. по просьбе чешского философа, будущего президента Чехословацкой республики Т.Масарика сторонники малых славянских народов инициировали публикацию журнала «Новая Европа» («New Europe»), а в 1918г. под таким же названием была опубликована его книга.

Разумеется, главной целью для Масарика была независимость Чехословакии. Но вместе с тем он прогнозировал в будущем некую тенденцию к региональному, а затем и всеевропейскому сотрудничеству. Он полагал, что только свободные и независимые народы способны присоединиться к таким сверхнациональным структурам в качестве равных партнеров.

Необходимо отметить, что уже в 1918 г. предпринимались попытки объединения новых государств Центральной Европы. В октябре того же года в США был создан так называемый Центральноевропейский демократический союз, в который вошли представители 12 европейских народов, а председателем стал Масарик. Однако союз фактически преследовал пропагандистские цели и не имел сколько-нибудь серьезного влияния в самой Европе.

Мысль о возможности и желательности достижения единства европейских стран и народов была в наиболее развернутой форме сформулирована австрийским графом Куденхове-Калерги в книге под характерным названием «пан-Европа», опубликованной в 1923 г. Главная идея состояла в том, что объединенная Европа может стать неким самостоятельным политическим и экономическим образованием, противостоящим одновременно Советскому Союзу, Великобритании и США.

Куденхове-Калерги первоначально возлагал надежды на то, что мирная программа В.Вильсона и Лига наций будут обеспечивать мирное и справедливое послевоенное устройство. Однако вскоре он разочаровался в своих ожиданиях. Считая, что предполагаемый панъевропейский союз должен выступать в качестве международной группы давления, Куденхове-Калерги исходил из признания конца исторической эпохи превосходства Европы. Более того, он утверждал, что пришел конец господству самой белой расы.

Но упадок Европы может и должен быть остановлен, чтобы предотвратить превращение континента в объект игры мировой политики. Европа, утверждал Куденхове-Калерги, распространилась по всему миру, что привело к возникновению нескольких новых «глобальных властных полей» с корнями в одной и той же культуре. Однако в качестве политического единого целого Европы не существует. Под пан-Европой Куденхове-Калерги как раз и подразумевал эту предполагаемую политическую Европу, отличную от географической и культурной Европы.

В 20-х годах Куденхове-Калерги удалось завоевать симпатии двух ведущих французских политиков Э.Эррио и А.Бриана. В январе 1925 г. Эррио выступил с речью, в которой сформулировал идею создания Соединенных Штатов Европы. В конце 1924 г. был обнародован манифест панъевропеизма, в основе которого лежали идеи Куденхове-Каллерги. В 1926 г. в Вене собрался первый панъевропейский конгресс, на котором было провозглашено создание Панъевропейского союза. Его почетным президентом стал тогдашний министр иностранных дел Франции А.Бриан, а членами — такие известные в тот период люди, как Э.Эррио, Л.Блюм, Э.Даладье и П.Бонкур (Франции), Я.Шахт, К.Вирт, А.Эйнштейн, Т. и Г.Манны (Германия), Ф.Ноэль-Блокер (Великобритания), З.Фрейд (Австрия) и др.

Эти факты, с одной стороны, свидетельствуют о стремлении определенных интеллектуальных и политических кругов Европы к консолидации, а с другой стороны, служат дополнительным подтверждением того, что в конце XIX–начале ХХ в. евроцентристский мир достиг своего апогея. С этого времени начинается новая глава в истории евроцентристского мира.