Введение
1990-е годы для российского экспертного и политического сообщества ознаменовались открытием геополитики, ставшей одним из концептов, пришедших в рамках освоения западного политического наследия. В этот период понятие «геополитика» использовалось настолько же широко, насколько и размыто, что подчас оставалось не ясным его реальное смысловое содержание. Неопределенность понимания привела к откровенным спекуляциям на данную тему - для одних геополитика подменила собой международную политику, став универсальным определением для оценки природы мировых политических процессов, для других - оказалась в числе табуированных понятий, четко ассоциируемые с политическим наследием гитлеровской Германии.
На этом фоне Вадим Леонидович Цымбурский оказался одним из тех немногих ученых, кто смог не только ввести геополитику в фундаментальный научный дискурс, не отказываясь от её исторического наследия, но и дать дисциплине новую жизнь, органично укладывающуюся в контекст реалий современной России. Геополитика в том значении, в котором её понимал Цымбурский, выступала не глобалистикой или универсальным учением о международной политике, а конструктом, построенным на системных принципах, заложенных в него ещё отцами-основателями - то есть политико-пространственным мышлением, особой интеллектуальной парадигмой, основанной на синтезе представлений о политическом и географическом.
Геополитика по Цымбурскому оказалась не рудиментом политического мышления первой половины 20 века, не постмодернистской утопией конца столетия, а целостным научным подходом, актуальным окружающей его действительности и предназначенным для эффективного политического моделирования, волевого преобразования географических образов в политические феномены, позволяющие по-новому взглянуть на международные процессы мира после Холодной войны.
В ситуации, когда некоторые ученые и эксперты поспешили отказаться от учета географического фактора в политике, работы Цымбурского наглядно демонстрировали преждевременность и необоснованность подобных умозаключений. Более того, сама геополитика представала в них как явление одинаково значимое и для сферы политической науки и для реальной прикладной политики, как конструкт, прочно встроенный в систему научного знания и политической жизни.