Модели взаимоотношений государства и гражданского общества

Антиэтатизм начал формироваться в эпоху буржуазных революций, как позиция, трактующая государство как исторически преходящую форму организации общества, свойственную непросвещенным несвободным людям, которые еще не ощущают себя личностями и не настаивают на реализации своих прав и свобод. В данных теориях государство рассматривается всецело как механизм насилия и подавления одних (тех, кто имеет властные ресурсы и имеет возможность реализовывать свои права и свободы) по отношению к другим, кто таких возможностей лишен. Соответственно, государство оказывается ненужным в обществе, где права и свободы каждого будут реализованы. Именно таким идеалом является гражданское общество. Пределом антиэтатистского мышления является анархизм, который выступает против любого института, поскольку он, так или иначе, связан с каким либо обязательствами человека. Здесь можно выделить целый спектр различных политических теорий, который простирается от анархизма (Прудон - основоположник анархизма, Кропоткин, Бакунин) до неоконсерватизма, который оставляет государство только как некую символическую реальность. В промежутке между этими крайностями лежат различные концепции - Локка, Руссо, Маркса, Пейна, Джефферсона и т. д., -которые рассматривали государство как аппарат подавления в руках того или иного класса и отмеривали ему разные исторические сроки существования и предназначали разную историческую миссию. Необходимо отметить, эти антиэтатистские концепции оказали сильное влияние на политическую практику, особенно в эпоху буржуазных революций. И попытка последовательной реализации антиэтатистских концепций привела к тому, что в обществе возникло осознание односторонности этих концепций. Поскольку попытка построения гражданского общества и воплощения антигосударственных устремлений не привели к гарантиям прав и свобод граждан и к увеличению степени свободы и властных позиций, а напротив, по мнению многих историков и теоретиков политической науки, отбросили общество назад к дикости и варварству, к состоянию, в котором никто не мог быть спокоен за то, что его права не будут нарушены. В качестве реакции на политическую практику и как реставрация возрожденческих и реформаторских концепций, возникла этатистская модель.

Этатизм возникает как реакция на теории, которые видят в государстве уходящий институт. Как уже было указано, в возрожденческих и реформаторских моделях (Боден, Макиавелли), рассматривали светское государство как гарантию гражданских свобод и гарантию невмешательства церковных властей. Но главный запал в эпоху реставрации был не столько в борьбе с церковной властью, сколько в реакции на революцию и на анархистские модели. Основными теоретиками такой модели выступали Гоббс, Деместр, Берк,

Наполеон (как политический практик), в XIX в. Миттерних, в России - Уваров, Победоносцев, Бердяев. В метафизическом плане все данные теоретики рассматривали гражданское общество как механическую совокупность индивидуумов, которые в своем хаотическом брожении сталкиваются друг с другом и соответственно не реализуют своих целей. С их идеалистической точки зрения, государство было тем, что формирует материю гражданского общества, придает некую форму. А форма, как известно, является тем, что делает любую вещь вещью и является главным в вещи. Государство естественным образом, с их точки зрения, появляется в результате изначального неравенства способностей индивидов и отражает это неравенство. Все люди являются свободными и имеют право на свои духовные и материальные амбиции, но это не значит, что их амбиции одинаково ценны и должны достигать одинаковой реализации. Амбиции наиболее талантливых и способных приводят к тому, что они занимают верхние властные точки, а амбиции неталантливых и неспособных приводят к тому, что они имеют какой либо минимальный набор элементарных прав. Спектр этатистских теорий простирается от самых крайних тоталитарных проявлений, как скажем, в «Левиафане» Гоббса, когда свобода граждан распространяется только на те сферы, куда еще не обратил свой взор суверен, и где не присутствуют интересы суверена. Но поскольку суверену присуще расширение сферы своих интересов, то свобода граждан все более и более сжимается, вплоть до того, что даже осуществляется контроль за их мышлением, фантазией, какими либо ментальными функциями (идеал для любой современной полицейской системы). Недаром в работах Гоббса видят прообраз современного тоталитаризма. Эта концепция простирается от Гоббса до умеренных этатистских теорий, в которых государство рассматривается, как, например, у того же Миттерниха, в качестве некого духовного, религиозного авторитета. Подобно тому, как в антиэтатистких теориях государство было обречено на исчезновение или на то, что за ним останется только чисто символическая функция, в этатистских теориях на исчезновение обречено гражданское общество. Так, в частности, у того же Гоббса, за счет экспансии интересов суверена гражданское общество постепенно сжимается и исчезает.

Либо за ним сохраняется некая символическая функция, то есть гражданское общество оказывается некой теоретической конструкцией, неким идеалом, риторическим приемом, декларацией того, что все люди в принципе являются свободными и равными в правах.

Спор этатистов и антиэтатистов говорит о том, что существует некое равновесие между гражданским обществом и государством, некая мера, вокруг которой и происходят эти колебания. И задача теоретиков -- определить эту меру, определить эту взаимопринадлежность гражданского общества и государства и поделить между ними, наконец, сферы влияния. Определить, что относится к гражданскому обществу, а что к государству. Эту проблему поставила и политология, и сама политическая практика уже в 18 веке. И наиболее великие умы ставили эту проблему именно так, пытаясь предложить свои синтетические модели.

Первая синтетическая концепция - это концепция видения гражданского общества как воплощения духовной свободы, возникшей в результате анализа и осмысления эпохи буржуазных революций в немецкой классике. В частности, у Канта. Предшественником концепции Канта был Гребер, который определил гражданское общество как сферу реализации духовных потребностей индивида; сферу кристаллизации его политических и идеологических интересов; сферу коммуникации. А государство - как механизм реализации достигнутого в коммуникации согласия. Согласно Греберу, каждый человек имеет право на высказывание любых идей и любых позиций, но только на высказывание. До тех пор, пока он легальными коммуникативными методами не убедил всех остальных членов общества в своей правоте, реализация его концепций, планов, политических проектов в обществе откладывается. Реализация (а значит, и подключение государственных механизмов) начинается только тогда, когда какой-либо идеей или моральной нормой проникнуты все.

По Греберу, любая идея, любая политическая или духовная концепция сначала возникает как некое исключение из общего правила, как некий скандал.

Постепенно она завоевывает себе сторонников, становится модой и неписаным правилом, после чего окончательно формируется в писаный закон, который обязаны соблюдать все члены общества. Не все идеи могут пройти этот путь, некоторые так и остаются просто некими чудачествами, некоторые застревают на этапе неписаных норм, а наиболее полезные всему обществу в итоге становятся законами. Постепенно идет улучшение законодательной системы, прогресс общества на пути от варварства к цивилизации. Гражданское общество является в этой концепции своеобразным локомотивом, авангардом, лабораторией идеологических и политических проектов, а государство - своеобразным якорем, консервативной структурой, которая не позволяет обществу бросаться в авантюры, в которых гражданское общество неминуемо бы погибло, если б не было сдерживающей консервативной силы государства. Кант является тем теоретиком, который модернизирует идеи Гребера и доводит их до метафизической и логической ясности. В его «Критике практического разума» и работах, посвященных политике, как раз проводится различие между моральностью и легальностью, где моральность выступает своеобразным авангардом, средой, в которой происходит коммуникация между свободными личностями, гражданами. А легальность является некой формой моральности, но формой, которая может возникнуть, только если претендующий на моральность поступок является действительно моральным. Таким образом, государство не противоречит гражданскому обществу, а адсорбирует из его коммуникативной реальности все самое нужное и полезное для воспроизводства этого же гражданского общества и для его развития.

Отсюда - повышенное внимание Канта к проблемам гласности и сфере коммуникации, которые, согласно его теории, являются условием функционирования любого свободного общества.

Кант говорит, что поступок не может считаться моральным, если максима его воли не совместима с гласностью. Но поскольку легальность всецело зависит от моральности, то, соответственно, не может быть никаких политических институтов или сфер, которые были бы для гласности тоже недоступны. Но если Кант подчеркивал некую ригидность государственных институтов, то современные представители этой же синтетической модели и последователи Канта (в частности - Хабермас) уделяют большое внимание этим политическим институтам и институтам согласования интересов, поскольку в современном обществе образовалась проблема отрыва авангарда, этой лаборатории теоретических исследований от жизненного мира. Различные сферы наук оторвались от жизненного мира и разошлись между собой. И главная проблема современного мира - вернуть разрозненные теоретические сферы в первоначальное единство, условно говоря, немножко подтянуть авангард к арьергарду.

Поскольку отрыв от жизненного мира негативно сказывается на обществе, а излишний авангардизм оборачивается консерватизмом. Тем не менее, моральная критика современного состояния общества и неспособность объяснить многие процессы (в частности, войны, безудержный прогресс науки, национализм, терроризм, бюрократизацию, триумф техники, общество потребления) делают эту синтетическую модель несколько идеалистической. Упрек в том, что его модель слишком теоретична, что в ней желаемое выдается за действительное, в свое время слышал и сам Кант. Представленное в данной модели разделение сфер между гражданским обществом и государством не является единственным. В частности, другой великий философ немецкой классики - Г.В.Ф. Гегель -предлагал совершенно другую модель.

Вторая синтетическая модель видит воплощением духовной свободы государство. Она переворачивает с точностью до наоборот кантовский вариант распределения сфер между гражданским обществом и государством.

В частности, Гегель считал, что кантовская теория, доведенная до логического конца, превращается в свою собственную противоположность. И такой противоположностью, по его мнению, стала политическая теория Фихте, который, будучи сторонником романтизма, считал, что существует сообщество гениев, теоретиков, рождающих разные идеи, и в сфере общения этих гениев и философов не возникает никаких противоречий в коммуникации.

Государство рассматривается исключительно как механизм удовлетворения материальных потребностей: безопасность, пища и т. д. Таким образом, Фихте пришел к тоталитарному замкнутому государству, условием существования которого оказалась государственная тайна (в противоположность Канту с его гласностью). Гегель подвергает критике кантовское и фихтевское деление между теорией и практикой. Поскольку любой поступок человека (даже самый безумный) все равно является более разумным, чем слепые стихии природы.

И поскольку любая идея, в свою очередь, не является бессильной настолько, чтобы не воплощаться в жизнь. Согласно Гегелю, абсолютная идея (план мировой истории) существует не в каком-то идеальном мире, как это случается с идеей у Канта, а воплощается в исторической практике. И более того, все, на что способен был человек в процессе своей истории, человек уже проявил.

Человек показал, что он способен как на самые высокие (смерть за свободу), так и на самые низкие поступки (убийства себе подобных, террор французской революции). Из огромного практического исторического опыта можно извлечь уроки и, причем, уроки окончательные, поскольку ничего нового человек показать не в состоянии. Большего героизма, чем он уже проявлял, он не проявит, как и не произойдет большее, чем уже было, падение нравов. Разумеется, повторение всего этого возможно, но только в количественном аспекте. Качество же героизма, дикости или нецивилизованного поведения остается неизменным. Уроки истории, по Гегелю, как раз свидетельствуют о том, что не государство является чем то, что обслуживает человеческие потребности (например, материальные потребности или безопасность), а наоборот, скорее человек в самые ответственные периоды истории является защитником государства, которое является для него символом его свободы. Во время войны не люди требуют, чтобы государство защитило их, а сами идут защищать государство. Все это говорит о том, что государство является сферой реализации свободы человека, а гражданское общество -- сферой реализации материальных потребностей. Если у Гребера и Канта люди были вольны говорить и думать все, что угодно, но действовать согласно законам, то, по Гегелю, как раз патриотическое и нравственное умонастроение людей является обязательным, в то время как в реализации своих материальных потребностей и прочих амбиций каждый полностью свободен. Сферой реализации всех этих амбиций является гражданское общество. Все так называемые репрессивные механизмы, согласно Гегелю, принадлежат сфере гражданского общества. В частности, та же полиция, правосудие - это институты, возникающие из некой солидарной воли, из взаимных соглашений свободных индивидов на почве общности их материальных потребностей и интересов. Государство же является неким идеальным символом, обеспечивающим идентичность некой нации или некого человеческого сообщества. Подобно гербу, флагу и гимну. Поэтому идеальным государством Гегель считал монархию, где монарх исполняет эту символическую роль отца нации, который требует к себе не более, чем уважение, но и не менее.

Все другие модели государственного устройства являются, согласно Гегелю, ущербными и, так или иначе, стремящимися к описанной им идеальной схеме.

Подобно тому как в реальности факт существования людей, лишенных верхних или нижних конечностей или слепых ничуть не ущемляет того правила, что человек, по своей сути, является двуногим, двуруким и двуглазым. То, что в реальности существуют государства без монархов, - это отнюдь не свидетельство против монархии как таковой или монархической сущности государства. И подобно тому, как в реальности калеки восполняют свои недостатки протезами, чтобы достроить себя до идеального образа, так и в реальных государствах существуют государственные институты, исполняющие роль неких протезов, достраивающих государство до идеального образа. Если же уродства настолько сильны, что несовместимы с жизнью, то государство умирает точно так же, как человек, получивший увечья, несовместимые с жизнью. В значительной мере примером гегелевской концепции государства является США, где государство снимает с себя, например, обязанности по защите (в Америке каждый имеет право носить оружие, а полиция является муниципальной).

Правовое воспитание - это залог успехов реформ в России. Разъяснение таких важных и сложных понятий, как «государство» и «гражданское общество» и моделей взаимоотношения между ними должно способствовать росту правосознания.