6. Глобальная коммуникация как альтернатива угрозам

Глобализацию можно еще определить как формирование единого общемирового финансово — информационного пространства, как бы интеграцию каналов информационной связи. Этот аспект глобализации обязан информационной революции в начале 90-х годов и таким ее инструментам как Интернет, глобальное телевидение. Но главным содержанием информационной революции, которая началась в 90-х годах, стало изменение предметов труда. Если раньше человечество старательно влияло на природу и изменяло ее, то теперь самым доходным бизнесом стало влияние на сознание человека (как индивидуальное, так и общественное), его модификация или промывание благодаря новым компьютерным информационным технологиям. Это стало самым рентабельным, быстро развивающимся бизнесом, сопровождающим все другие формы экономической активности. Если ранее маркетинг и учет интересов покупателя пытались приспособить товар к потребностям граждан, то теперь граждан приспосабливают к уже имеющемуся товару. Появился даже термин «high hume» — это воздействие и формирование живого человеческого сознания, чем занимается даже продавец зубной пасты. Это — информационная работа по формированию в обществе благоприятного восприятия кого-либо или чего-либо, принципиально не являющихся таковыми.

Внутри каждого общества происходит формирование слоя информаторов, которые, используя современные информационные технологии, занимаются формированием сознания общества и все дальше отдаляются от самого этого общества. Последнее, являясь только объектом формирования, само в этом процессе активно не участвует. Это ведет и к подрыву демократии, поскольку основной ее смысл — это диффузия идей и представлений из самых низов общества до самого верха. Но главным результатом этого процесса формирования сознания является парадоксальное оборачивание иерархии общества. Видимая, внешняя часть управленческого слоя, оказавшись наиболее податливой этому воздействию, приобретает контуры дегенеративной элиты — внешне находясь на верхних этажах общества, умственно она далеко не соответствует этой позиции. Связь между разными секторами общества оказывается разорванной, несмотря на сохранение всех формальных инструментов и механизмов демократии. Такое разделение ведет к нарастающему разрыву внутри обществ. В них формируется информационное сообщество, которое все больше отделяется от основной массы граждан и перетекая через границы вливается в единое глобальное информационное сообщество.

Это информационное сообщество мира благодаря тем же коммуникациям координирует свою активность, превращая ее во взаимносогласованное одурачивание мира. В результате разрыв внутри обществ постепенно перерастает в разрыв между обществами, который становится все более окончательным и непреодолимым. По мере появления качественно нового класса технологий, получивших условное название «метатехнология», специфика которых в том, что они в принципе исключают возможность конкуренции с владельцами этих технологий, происходит вырождение конкуренции. Например, если вы пользуетесь мобильной связью в условиях существования системы «Воис стрим», вы не можете по этой мобильной связи договариваться о своей конкуренции против владельцев этой системы, потому что ваши планы будут им опережающе известны. Это одна из оборотных сторон информационной прозрачности. И это одна из главных причин того, что технологический разрыв между развитыми и развивающимися странами становится все больше и появляется неустранимая пропасть между наиболее развитыми странами, которые в массовом порядке производят новые технологические принципы, и всеми остальными.

Новые технологии качественно изменяют главные ресурсы развития. Раньше главным ресурсом развития было производство, в общем-то закрепленное на территории. Если вы хотели освоить ту или иную территорию, то вы должны были волей или неволей развивать на ней производство. В этом отношении колониализм и довоенный, и послевоенный был в общем-то созидательным. Сейчас главными ресурсами стали территориально мобильные финансы и интеллект. И для того, чтобы их освоить, вам не нужно развивать тот или иной регион, в котором они находятся, вам наоборот, нужно ухудшить максимально ситуацию в этом регионе, чтобы они оттуда сами прибежали к вам. Это кардинально меняет взаимоотношения между развитыми и развивающимися странами. Развитые страны больше не заинтересованы кровно и эгоистично в прогрессе развивающихся стран. Это крайне опасная тенденция, противоядия от которой человечество еще не выработало.

В целом сырье становится дешевле, а продукты информационных технологий, то самое формирование сознания, становятся все дороже. И это также подрывает стратегическую конкурентоспособность стран, которые опираются на неинформационные, старые технологии. В результате, конкуренция между странами, находящимися на разных этапах развития технологий, становится все менее равноправной. Она все больше приобретает всеобщий и жесткий характер и ведется на уничтожение слабых, на окончательную потерю ими ресурсов развития.

При этом формирование единого рынка ведет к формированию единых монополий, которые не подвержены никакому контролю. Не существует даже статистики деятельности международных финансовых монополий. Результатом этого также является вырождение конкуренции. Сильные становятся все в большей степени монополистами, все более и более крупными структурами. Естественно, это сопровождается размыванием суверенитетов, формированием таких крупных монополий, которые подавляют целые регионы и национальные государства.

В целом появление новых технологий означает, что главным ресурсом и результатом успеха являются уже не деньги, как это было на протяжении многих сотен лет, а новые технологии. Появилась новая технологическая пирамида. Она включает в себя помимо производства товаров внизу и производства новых технологий наверху, еще и создание новых технологических принципов, которое является самой незаметной и самой рентабельной частью работы. На это постепенно переориентируются наиболее развитые страны, т.е. США и отчасти Англия. В свое время Рейган и Тэтчер смогли обуздать национальные монополии и первыми открыть свои экономики международной конкуренции, за счет чего был осуществлен быстрый рывок вперед. А в США это дополняется совершенно исключительным симбиозом государства и бизнеса, который позволяет им действовать как равноправным партнерам, как двум частям единого целого.

Однако возможности развития старой модели исчерпываются и вместе с ней ставятся под сомнение основные институты капиталистической экономики — частная собственность, конкуренция, рынок. Сейчас они находятся в состоянии глобальной неустойчивости, вызванной тремя основными факторами.

Во-первых, это информационное самопрограммирование, о котором говорилось выше, всех систем управления на всех уровнях. Средний житель западных стран становится придатком оборудования, но в отличие от прошлых лет, когда он протестовал и боролся против этого, информационное промывание приучило его рассматривать это положение как естественное и даже преимущественное по сравнению с жителями незападных стран.

Во-вторых, «информационный имперский провинциализм США», их неспособность понимать другие страны и культуры. США, производя 30% мировой продукции и очень большую часть новых технологических принципов, оказывают объективное влияние на весь мир, но при этом принимают политические решения, исходя из внутренней реальности США, т.е. не совпадают сферы, на которые ориентируются управляющие системы, в первую очередь государство, и сферы на которые эти системы воздействуют. Это ведет к снижению эффективности в политике и к общей неинформированности населения о событиях в других странах, да подчас и о своей стране американцы имеют смутное представление благодаря плотной опеке масс-медиа.

А в третьих, проблемой сегодня является то, каким образом будет преодолеваться глобальный монополизм. Стандартный прием преодоления монополизма — расширение рынка, включение новых игроков. Но сегодня его некуда расширять, уже сформировался единый общемировой рынок. Значит на повестке дня стоит новое резкое повышение качества труда, появление новых технологий, которые разрушат или ослабят старые глобальные монополии, что может быть крайне разрушительным и болезненным процессом. Решение этой проблемы в США идет по пути резкого стимулирования научно-технического прогресса, в частности, через развитие программы противоракетной обороны. Альтернативой этому может быть реализация так называемых «закрывающих» технологий, которые связаны со взрывным повышением производительности труда. Они получили условное название «закрывающие», потому что они настолько сильно повышают производительность труда, что не открывают новые рынки, а наоборот, закрывают их. Распространение этих закрывающих технологий скажется прежде всего на структуре производства и повлечет его радикальную трансформацию, равносильно глобальной техногенной катастрофе.

Таким образом, принципиальное значение для успехов западного мира имел процесс информатизации и коренного преобразования управления во всех сферах. В структуре общества выделился новый слой производителей ценных знаний и информационных технологий. Основой преобразований явилось формирование новой корпоративной культуры. Если раньше государство и общество формировали этику и правила поведения, то сейчас социокультурные нормы вызревают в корпоративных структурах и в творческих корпорациях. И уже затем эти нормы транслируются в общество. Общества и государства в постиндустриальной фазе вбирают в себя черты той корпоративной культуры, которая формируется в ведущих национальных компаниях. Однако, в творческих корпорациях экономические факторы не являются доминирующими. Более важными становятся создание атмосферы креативности и растет значимость идеалов непрагматического плана.

Последний аспект более выпукло проявился в глобальной информатизации масс.

В коммуникационном плане современные средства связи осуществляют немедленный контакт с любым жителем Земли, если у того есть доступ к компьютеру. В результате возникли новые явления. Во-первых, эти средства помогли консолидировать то, что потенциально жаждало консолидации: а) установились более тесные и быстрые связи между экономическими и деловыми кругами; б) возникло более интенсивное общение на профессиональном, научном, конфессиональном уровне; в) возникли новые формы дистантного образования; г) более тесными стали связи между разрозненными частями этносов и национальных сообществ, что способствовало дальнейшему развитию этноидеологий и т.д. В то же время, хотя кардинально ничего нового в политическом процессе не произошло, политическая карта накапливает арсенал грядущих изменений.

Теперь, те, кто хотел контакта и общения имеют его вдоволь. Это помогает продавать любые товары и услуги, структурировать новые планы, мобилизовывать людей со всего света, вербовать добровольцев или сторонников. Короче, на любую идею найдется в интернете желающий ее испытать.

Новым стало более активное участие граждан в политике. Мировой коммуникационный процесс помог оттенить и сделать более выпуклыми те противоречия, которые замазывались или скрывались государствами.

Споры между двумя конфликтующими странами, например, Грецией и Турцией, выясняются не только на политическом или дипломатическом поприще, но и на уровне частных граждан, а особенно молодежи, проводящей часы в интернете. В домашних для обеих сторон условиях жители разных стран либо переругиваются между собой, либо пытаются найти компромисс. Дипломатия стала уделом молодых людей или просто имеющих время на политику.

Другой аспект более активного участия в политике — возможность выражения своего мнения непосредственно любому мировому лидеру или руководителю любой страны. Достаточно заглянуть в интернет на политические сайты, чтобы увидеть совершенно новое явление в мире: все говорят со всеми и сохранить что-то в секрете просто невозможно. Это пример всеобщей демократизации общения, которая на наш взгляд и явится реальным противовесом перечисленным выше угрозам.

Этот фактор мирового общения мотивирует людей принимать во внимание интересы и позиции представителей других стран, задумываться о своих действиях в масштабе всего мира, учитывать всемирную оценку своим взглядам и дает возможность вмешиваться или включаться в мировые события и даже помогать их делать. Каждый уважающий себя ученый имеет свой сайт и может общаться с коллегами, минуя промежуточные инстанции.

В то же время это приводит к тому, что люди становятся более разборчивыми в выборе партнеров для общения. Ведь легко, отказавшись от общения с неприятными соседями, найти себе друзей на другом конце мира и играть с ними по вечерам в карты или в шахматы.

Развиваются новые формы социальных ассоциаций, связанных между собой только электронной почтой и общими культурными или социальными интересами. В некоторых случаях такие группы могут оказать существенное влияние на культурные или экономические аспекты. В то же время эти кибер-группы и достаточно замкнуты, они могут выставить вполне прочные электронные заслоны-пароли против проникновения в них чужаков, т.е. тех, кто не разделяет их позиции. Эти группы могут носить религиозный, образовательный, научный, политический характер, быть объединениями вокруг конкретных лиц, идей или объектов.

Как коммуникационная глобализация сказывается на государстве? Традиционное понимание государства как географической территории с гражданами, находящимися под общим правлением, требует дополнения в плане информационного контроля. Если в советское время трудно было контролировать каждую кухню, на которой велись политические разговоры, то теперь вся социокультурная, экономическая и даже бытовая жизнь населения прозрачны для тех, кто контролирует информационные потоки. И это могут быть субъекты иных государств и даже частные лица.

Современная коммуникационная техника, которая в отдельных странах находится, прежде всего, в руках государства, настолька мощна, что теперь гражданин этих стран гораздо более беспомощен перед лицом государственного контроля и вторжения, чем прежде. Но в то же время, именно владение этими средствами определяет сегодня объем власти, сосредотачиваемой в руках субъекта, будь то локальная или транснациональная организация, и создает условия для ведения частной политики в мировом масштабе. Например, граждане США больше страдают от частного контроля, которому подвержены все их контакты через интернет, поскольку провайдерами являются частные компании. В то же время жители бедных стран, даже обеспеченные их представители, не в состоянии запускать или арендовать радиолокационные спутники, и, соответственно, не могут вплести свой голос в каналы мирового телевидения, поэтому ближайшим агентом их аппеляций оказывается местное государство, вынужденное внимать их призывам и обороняться от эксцессов частной мировой политики.

Опасения некоторых, что политическая глобализация приведет к размыванию национальных государств и построению глобального государства кажутся преждевременными. Скорее мы находимся на промежуточном этапе, когда растет число государств, сохраняющих свой власть и суверенитет, и прежде всего через силу электронных устройств, но включенных в международные отношения через многочисленные дипломатические и экономические договоры, координацию своей деятельности через ООН и др. Более того, возниковение множества новых региональных блоков имеет цель помочь кооперироваться близко расположенным странам более плотно. К тому же мультинациональные компании, это компании, которые имеют государственную или национальнцую принадлежность. Каждая такая транснациональная компания может быть идентифицирована как принадлежащая определенной стране.

Политическая глобализация не ведет, как предполагают некоторые, к унификации политической и юридической систем. Государства не собираются сдавать свои политические позиции скорее, можно говорить больше об экономической глобализации, чем о политической.

Но у глобальной экономики есть много моделей, определяющихся культурной спецификой стран. В Сингапуре важнейшие экономические агенты — мультинациональные корпорации, в Южной Корее — олигополистические компании, в Гонконге — малый бизнес, семейный капитал — в Италии и так далее. Поэтому национальное правительство вовсе не лишено влияния, оно в силах построить и свою экономическую модель.