4.3. Политико-правовые доктрины западноевропейской социал-демократии.

Социал-демократия, занимающая прочные позиции в политической жизни большинства стран Запада, сыграла важную роль в трансформации капитализма. Партии демократического социализма выдвинули концепцию государства благоденствия, предполагающую широкие социальные функции и государственное регулирование экономики; находясь у власти, они пытались, не без успеха, воплотить эту концепцию в жизнь. Ныне то, что в послевоенное время определялось как государство благоденствия, получило название социального государства. Признавая крупные заслуги социал-демократии, отметим два обстоятельства. Во-первых, общество остается капиталистическим, благополучным на сегодняшний день, но капиталистическим, с неравномерным распределением богатства, социальным неравенством и несправедливостью, хотя и очень далеким от того, каким оно было с середины XIX до середины XX в. Мало кто среди социал-демократов утверждает, что в Западной Европе удалось построить социализм. Во-вторых, социал-демократии не принадлежит монополия на позитивные изменения капитализма. Во многом социал-демократы начинали и подталкивали их, но в основном выступали как партнеры других партий в поочередных усилиях по преобразованию общественных отношений. Когда консерваторы в Великобритании сменяли у власти лейбористов, они, как правило, не отменяли всех их реформ, проявляя готовность сохранить многое из достигнутого. Произошло то, к чему призывал Бернштейн. Из партии борьбы за конечную цель, за ниспровержение капитализма социал-демократия превратилась в одну из партий, стремящихся реформировать существующее общество. В спокойные времена это — разумная, устраивающая многих политика. В периоды обострения социально-политической обстановки, а их нельзя исключать в будущем, ситуация может измениться. После Второй мировой войны произошли существенные изменения в платформе социал-демократов. Усиливались реформистские тенденции, демократический социализм все дальше отходил от многих основных положений марксизма. Эти сдвиги нашли отражение во Франкфуртской декларации Социалистического интернационала 1951г., где четко проводилось разделение социал-демократии и коммунизма по их отношению к демократии и правам человека, в «Новых фабианских очерках», сборнике теоретических статей, выпущенном в Лондоне в 1952г., в Годесбергской программе СДПГ1959 г. его редакцией книжка вышла), А. Крослэнд и Дж. Стрэчи. Они приобрели репутацию ведущих теоретиков Лейбористской партии середины XX в. В 1956г. Стрэчи выпустил книгу «Современный капитализм», а Крослэнд — «Будущее социализма». В них развивались идеи, изложенные в коллективном издании 1952г. Авторы «Очерков» высоко оценивают труды своих предшественников, основателей фабианского движения. Эволюцию английского общества, политику послевоенного лейбористского правительства, заложившего основы «государства благоденствия», они рассматривают как подтверждение правоты принципов фабианства. В то же время они не разделяют безграничной веры ранних фабианцев в прогресс, в неизбежность «автоматического движения к большему богатству и большей свободе», столь характерной для XIX в. Идеологи Лейбористской партии 50х гг. отмечают, что наращивание силы и знаний не делает построение свободного общества более легким. Они могут привести к концентрации власти, эксплуатации и несправедливости. Исторический скептицизм новых фабианцев — отклик на трагические события XX в., мировые войны, политические катаклизмы, возникновение тоталитаризма в фашистском и коммунистическом вариантах. «Исторический процесс, если предоставить его самому себе, ведет к рабству, эксплуатации и войне». Торжество свободы не гарантируется действием законов исторического развития, оно возможно лишь в результате повышения уровня общественного сознания и нравственности, при этом исключительно велика роль творческого меньшинства. В XIX в. его миссию выполняли либералы, в XX в. — социалисты. Но они не достигнут своей цели, если не откажутся от «материалистического заблуждения», согласно которому «экономика представляет собой определяющий фактор социальных перемен», а установление экономической справедливости автоматически обеспечивает и свободу человека. Итак, вместе с историческим оптимизмом отбрасывается и материалистическая интерпретация истории. Центральный пункт новой идейной платформы фабианцев — принципиальные изменения, которые претерпело капиталистическое общество. По словам Крослэнда, «капитализм преобразовывается в совершенно другую систему». Индивидуальное право собственности перестало быть «существенным базисом экономической и социальной власти», «власть, принадлежавшая раньше собственникам, теперь в большей степени, хотя и не целиком, перешла к классу управляющих (менеджеров)». «Необычайно возросла власть государства, она представляет собой независимую посредническую силу, господствующую в экономической жизни страны». «Уровень социального обеспечения настолько высок, что наше современное общество часто называют государством благоденствия». «Экономическая власть в марксистском смысле контроля над средствами производства распределяется между старыми капиталистами (в мелкой промышленности), новыми менеджерами, государственной машиной, держателями акций, администрацией публичных предприятий и (что очень важно) организованными рабочими (с неизбежной тенденцией большего рабочего контроля в промышленности). При этом рассеивании контроля ни один класс не может утвердить себя в качестве господствующего». Происходит диффузия власти, снимается горечь социальных конфликтов, воцаряется новый идеологический климат. Что привело к обновлению британского общества? Давление народа, мощное полувековое антикапиталистическое движение, представленное профсоюзами и социалистическими партиями, эффективность политических институтов демократии, высокий уровень сознания избирателей, а также овладение техникой экономического управления. Эти перемены, как подчеркивали фабианцы, произошли мирным путем и связаны с деятельностью лейбористского правительства. Итак, фабианцы пришли к выводу, что к 1951г. Великобритания (и в меньшей степени другие западноевропейские страны, в первую очередь Швеция) во всем существенном перестала быть капиталистической страной. Для определения нового общества Крослэнд предлагает понятие «этатизм», видя его главную черту в переходе от экономического либерализма к государственному контролю. Этатизм изжил худшие социальные пороки капитализма, но в Великобритании все еще сохраняются неравенство и классовое сознание. Ставилась задача превратить этатизм в общество, о котором всегда мечтали социалисты. «Новые фабианские очерки» свидетельствуют о принципиальных изменениях в понимании социализма. Центр тяжести переносится с материальных, экономических, на нравственные, частично политические аспекты этого понятия. Марксистское определение социализма как национализации средств производства, распределения и контроля отвергается. Кроссмэн заявляет, что не только национализация, но и плановая экономика уже не является целью социализма: «Главная задача социализма сегодня состоит в том, чтобы предотвратить концентрацию власти в руках управляющих промышленностью или государственной бюрократии, короче, в том, чтобы распределить ответственность и увеличить свободу выбора... в конце концов высшей целью социализма является не счастье, а расширение свободы». Происходило явное затухание классовой направленности социализма. Лейбористы исходили из возможности обеспечить благополучие всем и относительное социальное равенство, не прибегая к капитальному перераспределению собственности. Тенденция примирения частной собственности с социализмом характерна для послевоенного социал-демократического движения и в других странах. Так, Франкфуртская декларация 1951г. Социнтерна ставила перед социалистическим планированием следующие задачи: «Полная занятость, рост производства, повышение уровня жизни и социального обеспечения, справедливое распределение доходов и собственности». О принципиальном отрицании капиталистической собственности, даже крупной, речь уже не шла. В плане методов преобразований фабианцы полностью сохраняли верность принципу постепенности и демократическим процедурам. Для новых фабианцев характерна нетерпимость к радикализму, к левым социалистическим теориям. В издании 1952г. фабианцы одними из первых подметили новые явления в западном обществе и оценили возможности, которые они создают для дальнейшего постепенного реформирования существующего строя конституционными методами. В то же время полное отрицание революционности способствовало примирению с капитализмом и создавало угрозу превращения Лейбористской партии в защитницу статус-кво, что отмечали некоторые авторы «Новых фабианских очерков». Осознание этой угрозы питало левые тенденции среди британских социалистов. В Годесбергской программе СДПГ 1959г. социализм также не рассматривается как историческая закономерность. Рецидив бесчеловечности в гитлеровской Германии и сталинском СССР доказал, что «история» не ведет нас неминуемо к социализму. Будущее зависит от действий самих людей. Авторы Годесбергской программы распростились с надеждами некоторых представителей довоенного немецкого социализма на преобразования путем кратковременного скачка. Они окончательно сделали выбор в пользу длительного пути реформ. Левые круги увидели измену делу социализма в отказе от прежней программной установки на обобществление основных средств производства («общество овладевает средствами производства»). Вместо обобществления в качестве сути социализма выдвигаются три «основные ценности»: свобода, справедливость и солидарность. Все они равновелики. Ни одна не может быть принесена в жертву другой. Нельзя, пренебрегая свободой, устанавливать справедливость, нельзя силой навязывать солидарность. Полная социализация, по мнению составителей программы, могла бы, возможно, способствовать справедливому распределению, но не свободе и росту благосостояния общества. Социалистическая политика предполагает равновесие между основными ценностями. Доверие к такой политике может быть поколеблено как вследствие разочарования от отсутствия обещанных реформ, так и при возникновении угрозы экономическому росту в результате их слишком радикального осуществления. Любое изменение должно проводиться без навязывания сверху, с соблюдением демократических процедур и законности, путем согласия и самоопределения. Средства реализации основных ценностей Годесбергская программа не абсолютизирует. Их следует варьировать в зависимости от эффективности и других обстоятельств. Если обобществление не оправдывает себя, можно прибегнуть к более гибким средствам. Годесбергская программа признает частную собственность, рыночную экономику, хотя и с элементами государственного планирования. В конце 60х гг. в СДПГ создается модель сильного государственного вмешательства в экономику (документ «Социал-демократическая перспектива на 70е годы» 1968г.). Подобные настроения преобладали тогда и в других социал-демократических партиях Европы. Так, Франсуа Миттеран на съезде Французской социалистической партии в 1971г. говорил: «Никогда не будет социалистического общества без общественной собственности на средства производства, обмена и исследования». Но к концу 70х гг. в связи с экономическими трудностями, возникшими в результате политики социалистов, активизацией консервативных сил модель сильного публичного сектора и энергичного государственного регулирования утрачивает популярность. Берлинская программа СДПГ (1989) сокращает государственное вмешательство, предпочитает прибегать к косвенным методам воздействия на хозяйственную жизнь. К середине и в особенности к концу века социал-демократы стали значительно меньшими государственниками, чем их предшественники на рубеже XIX—XX вв. Они видят серьезную опасность в концентрации в руках государства слишком большой экономической власти. Однако при этом не снимается задача установления справедливости, предполагающая создание равных шансов для всех. Ради этого государство должно «взять на себя ответственность за общество». Если на рынке устанавливается монополия, необходимо вмешательство государства. Сам по себе рынок ведет к победе сильного над слабым. Годесбергская программа формирует правило: «конкуренция — насколько возможно, планирование насколько необходимо». Предполагается борьба с безработицей, введение экономической демократии, т. е. участие трудящихся в управлении производством на всех ступенях, демократизация системы образования, устранение в этой сфере привилегий. Для того чтобы содействовать установлению справедливости в обществе, государство должно основываться на синтезе принципов демократии, социализма и права. «Благодаря слиянию демократической идеи с социальной и правовой идеями, — записано в Годесбергской программе, — государство должно стать культурным государством, которое получает свое содержание от общественных сил и служит творческому духу людей». Волна неоконсерватизма, захлестнувшая страны Запада в 80е гг., привела идеологов демократического социализма к выводу, что капитализм еще раз продемонстрировал свою жизнеспособность и приспособляемость. Следовательно, нет оснований форсировать преобразования. Крах мировой системы тоталитарного социализма, начавшийся с «бархатных» революций 1989 г. в странах Центральной и Восточной Европы, подкреплял это заключение. В качестве способа решения общественных противоречий взамен марксистской идеи классовой борьбы настойчиво рекомендуется социальное партнерство. Этот принцип больше гармонирует с традиционной приверженностью социал-демократии к постепенности, к мирным и легальным формам преобразований. В послевоенные годы расширялась социальная база социал-демократии. Сохраняя тесные связи с рабочими, профсоюзами, социалистические партии стремятся получить опору в более широких сферах — среди предпринимателей, так называемых средних слоев, студенчества, интеллигенции. Укрепляются контакты с так называемыми альтернативными (т. е. не входящими в сложившуюся систему политических партий) движениями — экологическими («зеленые»), пацифистскими, феминистскими и т. п. Социалисты расширяют свою программу, солидаризируясь с требованиями этих движений. Они хотят превратиться из партии рабочего класса, как было до войны, в народную партию, представляющую весь спектр населения страны. Этот сдвиг нашел выражение, в частности, в Годесбергской программе. Он глубоко обусловлен: нельзя бороться за парламентское большинство, опираясь только на рабочий класс, удельный вес которого в западном обществе давно уже не растет.

В контексте названных перемен по-новому решается вопрос о теоретической базе движения. Нужно иметь в виду, что социал-демократические партии — не «авангардные», там нет идеологического единства, они вполне терпимы к плюрализму мнений. Среди социал-демократов все еще есть люди, придерживающиеся марксистских позиций и убежденные, что марксизм остается идейной базой социалистического движения, как полагали некоторые партии, в первую очередь германская, до Второй мировой войны. Ныне господствующее мнение сводится к тому, что марксизм представляет собой один из теоретических источников социал-демократии наряду с идеями христианства, гуманизма, просвещения и т. п. При этом подход к марксизму выборочный. Большинство современных социал-демократов убеждено, что идеи насильственной революции, диктатуры пролетариата, обобществления основных средств производства, всеобщего планирования устарели. Зато призывы преодолеть отчуждение, эксплуатацию человека человеком, обеспечить свободное развитие каждого в качестве условия свободного развития всех по-прежнему признаются важным вкладом марксизма в социалистическое движение. Нет единства и в оценке материалистической интерпретации истории, но официальные документы современной социал-демократии ее отвергают. Хотя сторонники понимания государства как орудия классового господства еще не полностью перевелись среди социал-демократов, доминирует традиция, идущая от Блана, Лассаля, фабианцев. Государство рассматривается как форма управления обществом, способная и призванная выражать интересы всего народа. Ставится задача укрепления демократического, правового и социального характера государства, расширения и усовершенствования демократии, не только представительной, но и прямой, не только политической, но и экономической. С конца 70х гг. социал-демократы переживали нелегкие времена. Крупные парламентские успехи, формирование правительств в ряде стран сменились наступлением консерваторов, длительным пребыванием на скамьях оппозиции. Консервативные силы оценивали это явление, особенно в свете крушения коммунистических режимов в Европе, как проявление кризиса социализма, как окончательную дискредитацию социалистической идеи. На деле речь идет о временном изменении симпатий избирателей, что не раз случалось и в прошлом. Падение популярности ряда ведущих социал-демократических партий нетрудно объяснить. Они добились серьезных успехов в социальной сфере, но достигнутый уровень благосостояния и социального обеспечения стал рассматриваться как что-то привычное и само собой разумеющееся. Издержки же политики социал-демократов воспринимались болезненно. Увлекшись социальными функциями и государственным регулированием, сводящимся в основном к перераспределению прибыли, социал-демократы не только игнорировали способность рыночной экономики к саморегулированию, но явно нарушали и ограничивали свободное действие экономических (рыночных) стимулов. Они не избежали и таких негативных последствий государственного регулирования, как рост налогов, бюрократизация, снижение качества услуг, получаемых гражданами через государство (здравоохранение, образование), в сравнении с частным сектором. Мировой характер современного производства также снижал эффективность попыток регулирования на национальном уровне. Все это, вместе взятое, привело к экономическим трудностям, к замедлению темпов роста и не могло не сказаться отрицательно на популярности социал-демократов. Неоконсерваторы, расширив сферу свободы предпринимательства, сумели придать экономике больший динамизм. Но социальные издержки этого успеха очевидны. Отмечается рост безработицы, социального неравенства, снижение уровня жизни части населения, торжество эгоизма и стяжательства в общественной жизни. В конце 90х гг. широкое недовольство политикой неоконсерваторов вновь приводит социал-демократов к власти. Падение коммунистических режимов в Европе привело к снижению престижа и популярности социализма во всех его формах. Эта ситуация наделяет социал-демократию в сегодняшнем мире особой миссией. Социал-демократия является сейчас наиболее авторитетным представителем социалистического движения. От нее во многом зависит жизнеспособность социалистической идеи, которая сопутствовала человечеству на протяжении веков.