2.Глобализация - неизбежный мировой процесс

Идет мощный процесс перестройки всего мирового порядка и растет необходимость нового подхода к осознанию совместной судьбы человечества. Процесс глобализации как он предстает в своей сегодняшней фазе сопровождается развитием новых социально-политических, экономических и идеологических тенденций. В течение последних десятилетий мировое сообщество переживает ряд стремительных и кардинальных изменений. Отдельные национальные рынки, несмотря на барьеры и ограничения, культурные и политические различия, начинают образовывать единый глобальный маркет. Этот процесс получил название глобализации.

Термин «глобализация» был впервые введен американским экономистом Т.Левиттой. Он обозначал явление слияния рынков, которое начало активно проявляться в начале 80-х годов XX века. Позже, японец Кеничи Оми, консультант Гарвардской школы бизнеса писал в своей книге «Мир без границ» ( 1990): "…экономический механизм некоторых стран стал бессмысленным, роли могущественных акторов на мировой сцене исполняются глобальными фирмами»(20, с.31).

Вкусы и предпочтения потребителей различных стран начали трансформироваться под влиянием ряда глобальных норм. Промышленность начала ориентироваться не только на европейский, американский или японский рынки. Ее объектом стал глобальный маркет. Достаточно вспомнить глобальные стратегии кока-колы, Сони, Макдональдса и многих других компаний, продукцию которых потребители многих стран рассматривают как свою, привычную.

Расширение рыночного механизма по планете началось после 2-й мировой войны. Снятие барьеров, препятствующих свободному перетоку товаров, услуг и капитала, сопровождалось быстрым развитием средств информации, коммуникации и передающих технологий, как новый пик научной и технологической революции.

Расширение рыночных механизмов практически во все страны мира, привело к качественному изменению роли государства в национальной экономике и появлению новых сверх-национальных образований, которые определяют развитие отдельных экономик, а также всей мировой экономики. Обнаружилось, что глобализация - это безудержный и очень сложный процесс, хотя иногда он выражается во вполне конкретных фактах, например, в снятии таможенных ограничений на ряд товаров. Мотивами его являются постоянный поиск сравнительных преимуществ в торговле, минимизация расходов в производстве товаров и услуг через перемещение средств производства в страны с более дешевой рабочей силой, или повышение интенсивности труда с помощью новых комбинаций разделения труда, когда целые страны предстают как отдельные департаменты транснациональной корпорации.

Глобализация – не линейный, но волновой процесс, имеющий много различных стадий. Он простирается от эпохи географических открытий до капиталистической колонизации мира, от кризиса 70-80 –х годов до краха социализма. Более точно, это уже вторая, после первой неудавшейся, попытка глобализации. Первая имела место в 1850-1910 гг. В тот золотой век не требовалось паспортов и виз, можно было инвестировать в любые страны и заниматься импортом практически из любых мест. Закончилось все это войнами, революциями, анархией, милитаризмом, Великой депрессией, обвалами на финансовых рынках и свертыванием мировой торговли. Правда, первый этап глобализации проходил, как правило, на фоне колонизации ряда стран. Но, похоже, что и нынешний этап глобализации не избежит повторения каких-то последствий. Хотя сегодняшний коллапс системы валютного паритета и кумулятивные долговые крахи 80-90-х гг. нашего столетия все-таки по своим негативным последствиям несравнимо мягче, чем в начале ХХ века.

Глобализация – как сложный процесс имеет множество форм и аспектов, наиболее важные их которых - это взаимоотношения между современными мультикорпорациями и национальными государствами.

Множество субъектов продвигают и воплощают этот процесс – международные организации МВФ, МБ, ВТО, региональные организации, транснациональные корпорации, инвестиционные фонды, страховые компании, большие города и отдельные финансово-мощные индивиды (Сорос, Гейтс). Все эти субъекты заинтересованы в устранении государственных барьеров и в проведении политики Всемирной Торговой Организации (ВТО). Явно заметное ослабление роли государственных институтов приводит к возвышению международных или глобальных институтов, берущих на себя функции защиты и охраны как внутреннего так и внешнего для каждой страны порядка, причем выступающих как единый консолидированный механизм. Более конкретные и тесно сотрудничающие с населением институты заменяются на более абстрактные, отдаленные от национальной специфики глобальные нормы, поддерживаемые функционирующими на частной основе судами или частными армиями.

Наиболее вовлечены в это процесс, конечно, США, стоящие за спиной этих многочисленных корпораций и негосударственных организаций. Но определенный интерес к глобализации есть и у различных этнических и национальных групп, дисперсно расселенных в разных государствах, игнорирующих национально-культурную специфику этих групп и провоцирующих таким образом их негативную реакцию на собственное государство.

И, конечно, в определенной степени катализатором идей глобализации является само государство, предавшее интересы своего народа и ставшее марионеткой в руках частных корпоративных сил.

Глобализацию можно рассматривать в 4-х важных аспектах: как экономическую, политическую, коммуникационную и культурно-моральную глобализацию. Здесь вкратце мы коснемся экономического аспекта, а остальные будут рассмотрены в соответствующих статьях.

Глобализация начиналась прежде всего как экономический процесс, как стремление к нахождению новых рынков сбыта и дешевой рабочей силы. Сегодня транснациональные корпорации создали разветвленные, опутывающие весь мир организационные сети, координирующие производство продукции и ее продажу. В этой экономической глобализации можно вычленить два плана: потоки товаров и продукции, которой торгуют разные страны, и финансовые потоки. Более значимой и большей по объему сегодня является глобализация инвестиционных рынков.

Последние данные говорят, что торговую глобализацию опережает финансовая: более быстрыми темпами осуществляется переток капиталов и инвестирование в глобальную экономику. Финансовые рынки оказались более открытыми, менее подверженными таможенным барьерам. Например, если переток через границы государств товаров и услуг возрос за последнее десятилетие в 2,5 раз и составил более 1200 миллиардов долл., то финансовые вложения из развитых стран Запада в экономику развивающихся стран выросли в 10 раз и составили более 250 миллардов долл. (19). Причем значительную долю этих вложений составляют капиталы частных граждан развитых стран, чье законодательство поощряет подобное инвестирование. Через электронные средства передачи капитала инвесторы интегрируются в глобальную экономическую систему.

Эти данные демонстрируют реальную озабоченность больших масс населения Запада в числе которых и немало пенсионеров, вложивших свои деньги в пенсионные фонды, в надежности и стабильности экономической ситуации в развивающихся странах и в гарантиях возвратности своих капиталов. Относительно, крупнейших банков, объемов их инвестирования и их тревог, говорить уже не приходится.

Таким образом одним из негативных аспектов глобализации оказывается распространение американской модели экономики на другие регионы. Спецификой этой модели является приоритет финансов перед производством и общественным распределением. Фактически частными банками США ( а других там нет) осуществляется полный контроль над всеми деньгами населения и перемещением каких бы то ни было капиталов. Каждый доллар, заработанный в США, находится под контролем частного банковского агентства, которое вправе потребовать доказательства законности его получения. Надо заметить, что поскольку все деньги в США проходят через банки, которые естественно оставляют у себя их часть, то сами банки заинтересованы в высоких зарплатах населения, из которых порой до 30-40% вычитывается на налоги. Приватизация государственных финансов привела фактически к приватизации самого государства группой частных финансистов. Отсюда, кстати, вытекают и многие проблемы внешней политики США.

Такая модель глобализации, проводимая ориентированными на США корпорациями, подавляет национально ориентированную волю населения незападных стран, подвергая мощной критике и осмеянию в терминах трайбализма и эгоцентризма их культуру, традиции и ценности. В то же время ставится запрет на проведение подлинно демократической политики внутри этих стран, как не отвечающей интересам этих компаний.

Каков потенциальный результат продвижения глобальной конкуренции во все сферы жизни? Последствия продвижения неолиберальной политики могут быть описаны с помощью фрактала как самоподобия. Это свойство означает что каждая деталь контура фрактала воспроизводит ту же самую структуру или пропорцию в увеличенном или уменьшенном масштабе.

Если расмотреть распространяемые по всему миру условия производства как желанные с точки зрения неолиберальной глобализации, то мы найдем в них аналогию с понятием фрактала. Каждая шкала социально продуктивной аггрегации - фирма, город, округ, страна, макрорегион или глобальное экономическое сообщество встречается с сильным давлением в сторону превращения в изолированный продуктивный узел конкурентно противостоящий всему миру. Индивид против индивида, фирма против фирмы, город против города, страна против страны, одна экономическая зона против другой. В этом смысле каждый производительный узел появляется как самоподобная копия всех остальных.

Каждый из этих уровней агрегации, каждый продуктивный узел должен справляться с ограниченными ресурсами и подчиняться правилам конкурентного существования по отношению к остальному миру. Будут ли эти ограниченные ресурсы принесены рыночной конкуренцией или правительственным бюджетом, конечный результат тот же: непосредственная сфера действий каждого производительного узла должна устранять любое другое действие, кроме как выживания против всего мира, никаких других стратегий действий, кроме как капитуляции или включения к конкурентную игру.

Через конкуренцию распространяются технологии и продукты, осуществляется найм работников и она же ведет к возникновению современных форм рабства внутри международного разделения труда. Целые страны или народы становятся филиалами или департаментами корпораций, как это некогда было с Индией по отношению к Ост-Индской компании.

Вместе с экономическим и конкурентным давлением, описанным выше, каждый узел внутри этой фрактальной геометрии мировой экономики, построенной по неолиберальным схемам, должен принять как свое фундаментальное объяснение и как решающий критерий для организации работы в данной сфере экономическое, а не социальное логическое обоснование. Всюду и во всех социальных вопросах неолиберальная экономическая теория должна стать библией, причем каждого узла. Магнификация узла не устраняет самоподобия. Чем шире всеобъемлющая коммерциализация, тем глубже это экономическое логическое обоснование проникает в мышление граждан и - с подачи правительств - во все сферы общества, которые не так давно были относительно защищены. Социальная функция экономического логического обоснования общественной жизни, конечно, исключительно прагматична и реализуется по принципу самоосуществляющегося предсказания: "если все поверят, что это так, то так оно и будет".

Но почему каждый данный узел социального пространства (индивид, фирма, города, страны, региональные сообщества и т.д.) должны выживать в противостоящей конкуренции со всем остальным миром? Почему страны, города и народы не должны предпочесть солидарное преодоление трудностей общественного развития? На такие вопросы пропагандируемое экономическое логическое обоснование не только не отвечает, но и не позволяет ставить, не допуская даже выхода за пределы неолиберальной экономической практики. Существование изолированных узлов, лицом к лицу сталкивающихся со враждебным остальным миром, преподносится публике, в том числе, научной, как непреложная, данная от природы реальность. В конечном счете такая реальность и соответствует логике интенсивной эксплуатации, отнимающей у работников даже радость живого общения между собой. А экономико-логическое обоснование непреодолимости этого состояния ведет к примирению с ним и погружению в безнадежность отсутствия альтернативной реальности. Причем такое обоснование прививается населению вполне официально, в государственной печати и в государственном образовании.

Такова на сегодня роль правительств и институциональной политики незападных стран, вполне вписавшихся в контексте навязанной фрактальной геометрии. Понятно, что не у них может быть найден источник или мотивация для нового восприятия роли экономики. Но отказавшись от традиционной роли поддержки своего населения и кооптации социальных проектов, политики и правительства подвергаются большому риску. Все большее число людей понимают пагубность такого процесса экспансии примитивной доктрины, превращающей все население страны в продавцов чужого товара.

Член Европейской комиссии в Брюсселе Л.Британ пишет, что для того, чтобы удовлетворить потребности глобализации, незападные страны должны подвергнуться более широкой либерализации, чем прежде, но этот процесс также должен сопровождаться созданием более эффективной дисциплины, которая как следствие приведет к «уменьшению национальной суверенности»(5). Иными словами, агенты глобализации сами признают, что в контексте мировой экономики, как фрактальной геометрии капитала, упадок национальной суверенности соответствует не только усилению силы рынка. Увеличивается и мощь таких глобальных институтов, как ВТО, или Европейского сообщества, способных уже решать вопросы коммерческой политики без даже необходимых консультаций с Европейским парламентом или национальными правительствами или иными государственными институтами. Эти глобальные институты, несмотря на то, что они и не избирались населением, имеют силу для отмены национальных или региональных юридических постановлений, если те оказываются барьерами для либерализации, хотя эти региональные постановления могут исходить из важных локальных экологических, трудовых или социальных соображений. Но поскольку эти вопросы жизненно касаются местного населения, то игнорирование этих вопросов и при упадке государства, чревато опасностью. Именно этими обстоятельствами вызван рост национально ориентированных движений во всем мире. Это прекрасно понимают глобализаторы, почему вопрос дисциплины и усиления полицейских мер внутри государства становится актуальным. Можно подумать, что советскую дисциплину гигантской фабрики устанавливали именно глобализаторы первой волны.

Но, продолжает Британ, теперь уже в отношении населения европейских стран: "чем более прогрессирует процесс глобализации, более развивается европейская интеграция и растут и сливаются транснациональные интституты, тем более важно, чтобы электорат не чувствовал, что он обманут или лишен возможности влиять на принятие решений. Это требует более тонкого разделения труда между различными центрами силы и политическими институтами. Решения должны приниматься на наиболее подходящем уровне"(5, c.26). Другими словами, не только уменьшается влияние государственных институтов, но и уменьшается способность правительства входить в переговоры с социальными движениями и различными группами интересов внутри отдельной страны.

Конечно, люди могут чувствовать себя обманутыми, лишенными прав, и конечно возникает проблема легитимизации власти. Но здесь им преподносится неолиберальная концепция как естественный закон, примиряющий их с принятием жизни, как организованной вокруг непрерывной борьбы за выживание даже с собственным правительством и с воспроизводством дефицита солидарного общения. Это предполагает принятие социального дарвинизма как неотъемлемого условия человеческой жизни.

Фрактальность этого процесса в том что, приоритет капитала и его суверенности берется как первичное данное на любом уровне социальной агрегации и любом уровне политического администрирования, также как и приоритет конкурентности и важности аккумуляции капитала. Согласно этому алгоритму роль национальных парламентов уже не в разрешении социальных конфликтов и смягчении общественных отношений. Скорее в парламенте, в региональных или городских управах политики требуются для превращения этих территорий в производительные узлы глобальной фабрики. В этом смысле главная цель администраторов - это сделать страну, город, регион или соседство более конкурентноспособным, чем другие и, следовательно, более способным привлекать капитал. Передача полномочий на более низкие уровни иерархии не означает передачи части власти регионам, но имеет цель заставить людей более активно включиться в управление мировой капиталистической машиной на более локальном уровне, но на тех же сформулированных принципах.

Два важных элемента заслуживают упоминания по отношению к стратегиям государства по разрешению и возмещению девиантного поведения "социально исключенных". С одной стороны увеличивающаяся криминализация в последние два десятилетия, привела в таких странах как Великобритания и США к возникновению частных тюрем, функционирующих как бизнес и полностью включенных в сети глобальной экономики. Во-вторых, более недавний факт, это связь и поддержка негосударственных организаций такими институтами как ВТО, Всемирный банк, правительствами. Эти отношения похожи на те, которые приняло государство по отношению к профсоюзному движению в 30-е годы и которое открыло дорогу кейнсианской стратегии разрешения социального конфликта. Скрытыми целями этой поддержки могут быть создание почвы для смягчения неизбежного расширения социального конфликта, и, следовательно, вовлечение многих негосударственных организаций в политику посредничества между запросами людей, населяющих территории, и конкурентными нуждами локальных узлов.

Но неолиберальные стратегии глобальной интеграции не происходят в вакууме и множатся социальные силы, противостоящие им. В течение неолиберальных 1980-90-х годов эта борьба часто ставила барьеры силам глобализации и заставляла отступать. Главным оружием для усиления рыночной зависимости и вовлечения стран в мировую экономику был долг. Причем, как всем известно, мошеннически навязанный, благодаря коррупции правительства. Хотя многие страны часто восставали и требовали отмены или снижения долга. Но с тех пор характер социальных движений и борьба против неолиберализма эволюционировали. Хотя первоначально эти сражения были реактивны по природе и в основном защищали права и привилегии, которым угрожала неолиберальная политика. Но с течением времени начал формироваться новый оппозиционный альянс, выдвигающий новые политические и организационные лозунги.Это привело к формулированию новых требований, новых прав и новых платформ. Наблюдатель, наделенный исторической перспективой, увидит в продвижении неолиберальной перспективы в течение 20 лет не просто поражение оппозиционных сил, а подспудно совершавшийся процесс рекомпозиции радикальных требований и вызревания новых социальных субъектов; процесс который заставлял каждое движение не только искать альянса с другими, но также принимать борьбу других, как свою собственную, без необходимости подвергнуть требования другого движения проверке на идеологическую чистоту.

Через этот процесс социальной рекомпозиции против неолиберальной гегемонии пробивается новая философия освобождения. Пока трудно окончательно определить ключевые элементы этой новой платформы, но видно, что движения уходят от прежних односторонне радикальных формулировок. Например, вот какая трансформация идей сопровождала процесс взаимодействия между этими движениями. Было осознано, что сокращение бедности не оправдывает ради этой цели слепого разрушения окружающей среды - в понимании этого заслуга экологических движений; защита окружающей среды не оправдывает сокращения рабочих мест и безработицу среди тысяч рабочих - заслуга рабочего движения; защита рабочих мест не оправдывает производства оружия, инструмента для пыток и еще большего колическва тюрем - заслуга движения прав человека; защита процветания и благосостояния не оправдывает убийства коренных народов и уничтожения их культуры - заслуга движения коренных народов и т.д. Подобные трансформации лозунгов происходили всеми другими движениями. Большое разнообразие подчас противоречивых социальных движений ведет к формированию новых альянсов и помогает очерчивать новые политические платформы.

Таким образом, глобализация торговли и производства внесла расширение в сферу международных контактов и сблизила нужды и стремления большого количества людей во всем мире, что и проявилось в различного рода движениях, противостоящих процессам неолиберализации. Эти движения не только выросли в организованные и эффективные международные сети сопротивления неолиберальным стратегиям, но также инициировали социальный процесс рекомпозиции гражданского общества во всем мире на приоритетах, которые не совместимы с ценностями глобального капитала. Трансформация социальной структуры обществ ведет к новым размежеваниям как между странами, так и внутри стран. И та же самая благополучная Италия, откуда приезжают в Прагу люди протестовать против процесса глобализации, свидетельствует о том, что появилось новое интернет–поколение, новый контекст социальных противоречий, новое расслоение общества и новые проблемы, от которых начинают страдать и благополучные зарубежные страны. Общества разделяются сегодня на группы стран, которые активно продвигают этот процесс и на группы стран, которые никогда уже не станут самостоятельными.

В то же самое время, поскольку стратегии глобализации капитала увеличивают взаимозависимость различных народов всего мира и увеличивают тем самым их уязвимость, движения трансформируют свою практику и преодолевают различие между национальным и интернациональным, делая первое менее заметным, менее важным. Так как все больше государственных функций передается трансгосударственным институтам, то и борьба против этих институтов (ВТО, МБ, МВФ и д.р.) затушевывает различия между национальным и интернациональным.

Образцы этой новой волны международных оппозиционных неолиберализму организаций можно увидеть в их борьбе против ВТО и северо-американского торгового соглашения - НАФТА. Кампания движения против НАФТА обнаружила столько разнородных сил, пришедших к согласию, что вынудила официальную государственную бюрократию США в области труда впервые в истории дистанциироваться от поддержки американской внешней политики, проводящей идеи неолиберализма.

Другая интернациональная организация, которая сочетает более широкий интернационализм и преодолевает различие платформ, включая их в движение "за гуманность и против неолиберализма", создана запатистами, восставшими коренными жителями Мексики. Восстание запатистов в Мексике были спровоцировано попыткой правительства выставить на продажу земли, традиционно населяемые местным населением, аналогичное движение было в Бразилии по ре-апроприации земель. Можно также указать много других аналогичных движений против неолиберализма, радиально расходящихся от центральной для всех них темы – борьбы против ВТО, акции протеста против сессий которой проходят всюду, где бы в мире они не организовывались.

Методы организации таких движений очень важны. В последине два десятилетия акцент делался больше на горизонтальные организационные связи, чем на вертикальные, больше подчеркивалась необходимость прямого участия, чем делегирование полномочий, важнее был поиск консенсуса, чем принятие по правилу большинства. Эти практики западают глубоко в сознание участников этих процессов, обучая их тому, как поддерживать различные социальные движения. В этом смысле, например, вопрос о власти совершенно переопределяется запатистами. Вместо стремления к "взятию власти", участники борьбы концентрируются на "осуществлении власти" через процесс взаимного признания движений как различных фрагментов целого.

Иными словами, ставя по новому вопрос о прямой демократии, о поиске консенсуса, о горизонтальной организации, эта борьба формулирует заново вопрос о человеческой свободе.

Таким образом, мы видим, что та приватизация мировой политики, которая осуществляется неолиберализмом, т.е. проведение интересов частных финансово-мощных групп через политику государств, не может не насторожить все остальные народы планеты. Но наш анализ должен принять во внимание и другую сторону, не антагонистическую первой, а катализирующую ее. Рассмотрим ближе логику процесса аккумуляции капитала. Наша задача, в данном случае, не обстоятельный анализ банковской деятельности, а попытка демонстрации новых методологичеких подходов к анализу социальных явлений.

Литература

1.Amin, Samir (1996). What's modern about the modern world-system?Review of International Political Economy, Volume 3, N. 2

2.De Angelis M. (1999).Globalisation, work and class. USA.

3.Bell, Peter F. and Harry Cleaver. 1982. Marx's Crisis Theory as a Theory of Class Struggle. In, Research in Political Economy. Greenwich, CT: Jai Press.

4.Brecher, Jeremy & Tim Costello. 1994. Global village or global pillage: economic reconstruction from the bottom up. Boston : South End Press.

5.Brittan, Leon. 1997. "Globalisation" vs Sovereignty? The European Response. Speech, Rede Lecture, Cambridge University, 20th February 1997. (In http://europa.eu.int/)

6.Caffentzis, George. 1998. From Capitalist Crisis to Proletarian Slavery. An Introduction to Class Struggle in the U.S. 1973-1998.Jamaica Plain: Midnight Notes.

7.Chossudovsky, Michel. 1997. The Globalisation of Poverty. London: Zed Book.

8.Davis, Mike. 1992. City of Quartz. New York: Vintage Books.

9.De Angelis Massimo. 1995. Beyond the Technological and the Social Paradigms: A Political reading of Abstract Labour as the Substance of Value. In Capital and Class57, Autumn.

10.Guy de Jonquières. 1998. Network Guerrillas. In Financial Times, 30 April 1998.

11.Helleiner, Eric. 1995. Explaining the Globalisation of Financial Markets: Bringing States Back In. Review of International Political Economy(2)2: 315-41.

12.Federici, Silvia. 1992. The debt crisis, Africa and the New Enclosures. In Midnight Notes.

13.Foreman-Peck, James. 1983. A History of the World Economy. London: Harvester Wheatsheaf.

14.Giddens, Anthony. 1990. The consequences of Modernity. Polity Press.

15.Gordon, David. 1988. The Global Economy: New Edifice or Crumbling Foundations? In New Left Review, 168, March/April.

16.Harvey, David. 1989. The Condition of Postmodernity. Oxford, MA: Basil Blackwell.

17.Hirst Paul & Thompson Grahame 1996. Globalisation in Question. The International economy and the Possibilities of Governance. London: Polity Press.

18.Holloway, John. 1995. Global Capital and the National State. In Werner Bonefeld and John Holloway, Global Capital, National State and the Politics of Money. London: MacMillan.

19.Kavaljit S. The Globalization of Finance. London, 1988.

20.Kenichi Ohmae. 1990. The Borderless World. Power and Strategy in the Interlinked Economy. New York: Harper Business.

21.Nader, Ralph and Lori Wallach. 1996. GATT, NAFTA, and the Subversion of the Democratic Process. In, Jerry Mander and Edward Goldsmith (ed. by), The Case Against the Global Economy and For a Turn Towards the Local. San Francisco: Sierra Club Books.

22.Perelman, Michael. 1998. Classical Political Economy: Primitive Accumulation and the Social Division of Labour. Durham, NC: Duke University Press (forthcoming).

23.Piven, Frances Fox and Richard Cloward. 1972. Regulating the Poor: The Functions of Public Welfare. New York: Vintage.

24.Weiss, Linda. 1997. Globalisation and the Myth of the Powerless State. New Left Review. September/October.

25.Walton John & David Seddon (1994). Free Markets and Food Riots. The Politics of Global Adjustment. Oxford: Blackwell.

26.Waterman, Peter. 1998. Globalisation, Social Movements, and the New Internationalism. Washington, DC: Mansell.

3.Банки и бартер - комплементарность социальных категорий

Происходит чрезвычайная компрессия пространства и времени, усиливается интенсификация социальных отношений, увеличивается участие людей в едином трудовом процессе корпоративной эксплуатации. Дело идет к тотальной интеграции всего трудового процесса.

Каково социальное значение в этих процессах глобализации капитала?

Он оформляет человеческое поведение в соответствии со стратегией и логикой функционирования финансов или банковской деятельности. Не приходится сомневаться в том, что современная банковская система во многом повинна в экономических потрясениях. Гораздо сложней определить, какая именно из ее особенностей порождает такие отклонения. Можно допустить, что львиная доля колебаний является результатом изменений в уровне наличной денежной массы, который обеспечивается банком. Открытие такой банковской системы, которая бы не служила источником катастрофических отклонений от нормы и которая бы сама с наименьшей вероятностью порождала колебания, а с наибольшей -- предпринимала бы верные шаги в ответ на действия публики, является на сегодняшний день самой важной нерешенной экономической проблемой.

Рассмотрим в упрощенной форме деятельность банка. Банк дает деньги в ссуду, берет проценты и живет этим. Чем больше люди нуждаются в деньгах, тем лучше. Чем больше в обращении денег, тем больше остается банкам. Далее, банк выступает посредником и гарантом во всех экономических взаимоотношениях между самыми различными субъектами – индивидами, организациями, государствами. Все сделки, договора, переводы денег от одного субъекта к другому проходят через банковские операции, и чем больше таких сделок и договоров, тем больше операций выполняет банк и тем больше доходность банка. В принципе, банк заинтересован во-первых, в тотальном участии всего населения в денежном взаимообмене через банки и, во-вторых, в интенсификации этого обмена, увеличении кратности ежедневных операций. Как результат этих усилий происходит накопление банками огромных сумм, что влечет актуализацию третьей проблемы: поиск субъектов, нуждающихся в займах и кредитах или принудительное формирование таковых. Короче говоря, куда и как пустить деньги в рост.

Говоря проще, если в обществе какие-то взаимоотношения между людьми или организациями не опосредованы деньгами, то тем хуже для банка. Если подарки родителей детям или взаимные дары супругов не прошли через банк, то он потерял свои проценты. В идеале, каждый контакт между людьми, который не сопровождался подсчетом и переводом денег через банк, это утерянная банком возможность заработка. Но чем больше отношения между людьми опосредованы деньгами, тем лучше.

Но при этом, если банк является полностью частным учреждением, контролируемым обществом, то он может корректировать свой голый интерес, подчиняясь общим социальным законам и не желая терять репутацию у публики. Он склонен строить взаимоотношения партнерства, помогать общинам и проявлять иную социальную активность. Но как только банк поддержан государством, или стоит над государством, он теряет всякий интерес к населению, кроме одного пункта – взимания процентов. Что его мотивирует, так это короткие, быстротечные выгоды от банковских процентов, от стоимости ценных бумаг и т.д., с оглядкой на социополитические факторы.

Л. Мизес (1, с. 61) обобщил эти наблюдения в своей теории. В соответствии с ней, в условиях свободной банковской системы колебания денежной массы могут быть в значительной степени сокращены, хотя и не устранены полностью. При этом такая система частных коммерческих банков, не поддержанных государством, дает по сравнению с централизованной системой гораздо меньше простора для совершения манипуляций с деньгами.

Анализируя обстоятельства, сопутствовавшие возникновению большинства монополий в США, В. Смит (2) обнаруживает, что самые первые из них были порождены политическими факторами. Создание монополий было тесно связано с чрезвычайными ситуациями, в которых оказывались государственные финансы. Никаких экономических причин в пользу разрешения, либо запрещения свободного допуска в сферу эмиссионной деятельности в те годы не существовало, да и не могло существовать в принципе. Однако, однажды появившись на свет, монополии не торопились исчезать - они продержались вплоть до, да и после того момента, когда экономическая целесообразность их существования была наконец поставлена под сомнение. Вердикт, вынесенный в результате дискуссий о судьбе эмиссионного бизнеса, оказался в пользу единообразия и монополии, а не конкуренции. После этого превосходство централизованной системы над ее альтернативой превратилось в догму, никогда более не подвергавшуюся обсуждению, а выбор в ее пользу при создании всех последующих центральных банков уже не вызывал ни вопросов, ни комментариев.

Именно монополия эмиссионной деятельности послужила тем источником, из которого современные американские частные банки почерпнули свои важные функции и отличительные черты. Контроль за состоянием золотых резервов банковской системы, без сомнения, должен сопровождать эмиссионную монополию. Хранение значительной части банковских денежных резервов также связано с этим фактором: банкам, разумеется, удобно хранить свои неиспользуемые средства в центральном банке. Однако они могут с чистым сердцем доверить свои резервы одному-единственному внешнему институту только в том случае, когда они полностью убеждены, что этот институт сможет при любых обстоятельствах вернуть их, причем в форме, которая будет принята общественностью. Гарантией этого может служить лишь тот факт, что в случае необходимости банкноты этого института могут быть объявлены официальным средством платежа. И последнее, но отнюдь не менее важное, -- это то, что контроль над эмиссией банкнот дает центральному банку власть и над общей кредитной ситуацией.

Таким образом Федеральная резервная система США как объединение частных банков, превратившееся в Центральный банк, не является естественным порождением развития банковского бизнеса. Напротив, центральные банки насаждались извне волей государства. Именно этот факт стал причиной разительных отклонений в развитии общей структуры денег и кредита, которые проявились в условиях централизации, по сравнению с тем, что произошло бы при свободной системе в отсутствие государственного протекционизма.

Для подавляющего большинства вмешательство государства в банковскую сферу стало настолько неотъемлемой частью общепринятой системы, что предложения об отказе от него вызвало бы удивление. Одним из результатов такого отношения стало то, что банковская сфера отвоевала себе исключение из правил о неплатежеспособности, принятых в других областях бизнеса и гласящих, что за ликвидацию компании необходимо платить. Важно также заметить, что поскольку законы о банкротстве почти никогда не применялись с необходимой скрупулезностью в отношении банков, вряд ли можно утверждать, что практический опыт свидетельствует о неприменимости свободной конкуренции в банковской сфере (В.Смит).

Таким образом ключевое значение банка в его американском варианте в том, что он отделяет людей от их условий жизни. Он сокращает их права и возможности. Он огораживает их друг от друга, проводит разрознивание общин, отделяет людей всюду - от Индии, где Всемирный банк финансирует плотины, вызывающие тревогу миллионов крестьян, до Великобритании, где рабочие лишаются социальных выплат.

Он отделяет людей от своего же социального богатства, которое не кооптируется рынком. Во многих странах Юга – Малайзия, Индия, Китай - фермеры обкладываются денежным налогом, который вынуждает их вместо выращивания урожая, думать о том, как использовать часть земли для получения денег. Другой пример: во многих странах Юго-Востока, где разводят креветок ТНК создают огромные бассейны соленой воды и лишают пресной воды жителей, засолонивая их земли. В результате эти люди оставляют свои земли, становясь мигрантами, или организовывают сопротивление.

Конечно, процесс глобализации развивается не столь спонтанно. Правительства западных стран, прежде всего США и Англии, после 70-х годах в тесной связи с мощными корпоративными и финансовыми группами приложили немало сил для продвижения финансовой интеграции и дерегуляции, либерализации торговли и интернационализации продукции. Каждый их этих параметров глобализации вложил немало в фундаментальные параметры аккумуляции банковского капитала.

Глобализация расширяет сферу конкуренции, увеличивая давление на каждое национальное общество для подъема производительности и стандартов продукции, уменьшения затрат и др. А главное, она реализует мечту банка – осуществляет интенсификацию трудовой деятельности, которая превращается в мощные потоки денег, заливающих банковские счета. Это слепое продвижение конкуренции через континенты приносит угрозу местным культурам и локальным сетям производства и приводит к превращению в товар любого аспекта социальной жизни. Царь Мидас осуществил свою мечту. Все, к чему ни притронется его рука, ведомая глобализацией, превращается в золото.

Таким образом, с каждой копейки, которая вертится в обороте, банк имеет свои деньги. Прямой интерес банков в том, чтобы люди не имели более тесных и более дружественных отношений, которые могли бы затормозить денежные отношения. Взаимная бескорыстная помощь людей друг другу катастрофична для банка. А самое большое несчастье для банка - это бартер, которого банк боится больше всего на свете. Бартер делает ненужным деньги. Здесь под бартером мы понимаем взаимообмен товарами, дарами, взаимопомощь, не опосредованные банковскими расчетами. (Мы оставляем в стороне клиринговые расчеты, так как они немногим отличаются от обычных денежных взаимозачетов).

Казалось бы в наше время бартер уже не грозит банкам, однако опасность появилась там же, где банк снимал большие прибыли. В электронной коммуникации. Сегодня множество больших корпораций, пока тесно связанных с банками, предлагают свои частные валюты. Это электронные единицы, сравниваемые либо с долларом, либо с унцией золота, на которые пересчитываются покупки клиентов через интернет. Сегодня в США практически можно изъять из обращения доллары и никто может этого не заметить. Условные единицы как подлинное средство обмена между товарами обесценили деньги как товар.

Но пойдем дальше, тем более, что позволяют все технические возможности, и предположим, что вы заинтересованы в привлечении внимания людей к своим услугам и вы достаточно большая компания, чтобы обеспечить необходимое разнообразие товаров для жизни. Тогда на счетах своей компании вы вводите условные единицы, в которых подсчитывается приход и убыль, и все расходы, в том числе и зарплата, которая может оприходоваться товарами вашей фирмы и оплата клиентов и взаимоотношения с поставщиками, если они согласны вступить в заслуживающую доверия фирму - все может оцениваться в ваших собственных условных единицах, имеющих по отношению к доллару или золоту плавающий или стабильный курс. Далее, вы вводите на сайтах вашей фирмы безденежный обмен товарами и услугами для всех жителей земли со всеми своими субъективными оценками стоимостей товаров или своих услуг и вводите выравнивание стоимостей. В результате, каждый житель земли имеет какой-то счет на этом сайте, который либо позволяет, либо препятствует ему участвовать в дальнейшем обмене.

Конечно, вы становитесь злейшим врагом банка, который будет проводить через законодательные органы положения о незаконности таких операций. На чью сторону станет государство, будет ли оно защищать частные интересы, или общественные, зависит от сознательности и грамотности граждан. Конечно, неплохо если эта компания оказывает бартерную помощь населению и вместо оплаты налогов деньгами строит, например, здания, или отдает товарами.

Таким образом, всегда можно найти неантагонистический способ взаимодействия между оппозициями, питающими и катализирующими друг друга. А главное, это то, что обе оппозиции должны сосуществовать, не истребляя друг друга, и вопрос только в равновесии между ними, как равноправными институтами общества.

Далее в сборнике мы покажем возможность математического моделирования взаимодействия таких пар оппозиций.

Литература

1. von Mises L. Geldwertstabilisierung und Konjunktuipolitik. Munic. 1948.

2. Cмит В. Федеральная резервная система. США.