2. Философские основания политического учения

Одна из определяющих лицо аристотелевской политической теории черт - стремление исходить не из отвлеченных теоретических построений по поводу конструкции идеального полиса, но потребность учитывать все многообразие реально существующих форм, их градаций и оттенков. Такая, условно говоря, «прагматическая», а не идеократическая направленность аристотелевской теории органически вытекает из ее общефилософских оснований. Его философия так же, как и философия Платона, телеологична, но это - телеология иной модификации. Согласно Аристотелю, цель общественной, политической жизни - тоже благо: «…всякое государство представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-либо блага…».

Но аристотелевское «благо» - в отличие от платоновского «эйдоса» - неразрывно связано с наличным устройством и сложением частей конкретного, естественным образом возникшего полисного тела. На этом основании Аристотеля, в противоположность Платону как идеократу, можно назвать физиократом.

Воспитатель великого полководца следующим образом объясняет то, каким способом мировое целое содержит благо: по его словам, благо - это и нечто, существующее отдельно (само по себе), и одновременно определенный порядок этого целого, - точно так же, как и в войске; ведь в войске «и в самом порядке - благо, и сам предводитель войска - благо, и скорее даже он: ведь не он зависит от порядка, а порядок - от него». Согласно Аристотелю, в мировом целом «все упорядочено определенным образом, но не одинаково». Эту упорядоченность он сравнивает с порядком в доме, где в занятиях одних (свободных) мы почти не обнаружим вынужденности, тогда как рабам и животным «большей частью остается делать, что приходится». Вывод Аристотеля таков: «Всякому…необходимо занять свое особое место, и точно так же есть и другое, в чем участвуют все для [блага] целого». Ниже Аристотель говорит, что, если принять платоновскую точку зрения, то будет непонятно, на каком основании единичные вещи причастны благу-эйдосу. Отечественный исследователь замечает по этому поводу, что «платоновское “благо” не похоже на стратега», его трудно представить «как участника подлунной суеты».